Уайлд достал из бумажника сколько-то денег, бросил купюры на стойку и поднялся на ноги:
— Приятно было познакомиться.
Штраус остался неподвижен:
— Так вы подниметесь к ней в номер?
— Вы что, шутите?
— Только не подумайте, что я сую нос в ваши дела.
— Знаете, Саул… Можно обращаться к вам по имени?
— Конечно.
— Предлагаю закончить предварительные ласки и перейти к делу.
— Так вы и поступите, когда подниметесь наверх? — Штраус тут же поднял ладонь. — Прошу прощения, я зашел слишком далеко. — (Уайлд направился к выходу из бара.) — Слышал, сегодня у вас была стычка с сыном Мейнарда, — сказал Штраус. Уайлд вернулся к стойке. — Вы же просили закончить предварительные ласки, верно? — добавил Штраус.
— Слышали? От кого?
— У меня есть информаторы.
— И кто они?
— Анонимы.
— В таком случае до свидания.
— Не исключено, что дело важное. — Штраус положил руку на предплечье Уайлда. Хватка у него была железная.
Подумав, Уайлд снова уселся за стойку. Ему стало любопытно. Конечно, у Штрауса свои интересы — а у кого их нет? — но в то же время видно было, что он честный малый. Поначалу интуиция подсказала Уайлду, что правильнее будет закончить этот разговор, но потом он решил: если выслушать Штрауса, вреда не будет.
Уайлду совершенно нечего терять.
— Я ищу девочку. Подростка. Вероятно, она сбежала.
— Наоми Пайн.
Да, неудивительно.
— У вас хорошие информаторы, — заметил Уайлд.
— Я ведь бывший военный, как и вы. Какое отношение Крах Мейнард имеет к Наоми Пайн? — спросил Штраус деловым тоном.
— Возможно, никакого.
— Но?
— Она — школьная пария. А он — всеобщий любимчик. Тем не менее они общались между собой.
— Вы не могли бы развернуть? — спросил Штраус.
— Обратитесь лучше к своему информатору.
— Что вы знаете о связи Мейнардов с Расти Эггерсом?
— Знаю, что Мейнард продюсировал его передачу.
— Дэш Мейнард создал Эггерса.
— Как скажете.
Саул придвинулся ближе к Уайлду:
— Вы понимаете, насколько он опасен? Эггерс? — (Уайлд не видел причин отвечать на этот вопрос.) — Понимаете? — настойчиво повторил Штраус.
— Допустим.
— И вы слышали о записях Мейнарда?
— Не вижу связи, — ответил Уайлд.
— Не исключено, что ее и нет. Уайлд, можно попросить вас об одолжении? Хотя это не одолжение. Вы патриот. Уверен, вы хотите, чтобы записи Мейнарда были опубликованы.
— Откуда вам знать, чего я хочу?
— Я знаю, что вы за правду. Знаю, что вы за справедливость.
— И вы способны рассказать мне правду? Добиться справедливости? Не знаю, не знаю.
— Правда — абсолютная величина. Реальность без прикрас. По крайней мере, была таковой. Записи Мейнарда необходимо обнародовать, чтобы люди узнали правду о Расти Эггерсе. Спорить тут не о чем, верно? Если народ, зная правду — всю правду, — все же решит передать бразды правления этому нигилисту… Что ж, так тому и быть.
