— Нет. Пожалуй, суть мне ясна. Ну так что, поужинаем как-нибудь?
— Наверное, я должна сделать равнодушное лицо и сослаться на то, что у меня дел невпроворот и нужно свериться с расписанием.
— Ого, — сказал Орен.
— Да, Орен. Я с тобой поужинаю. С огромным удовольствием.
— Значит, завтра?
— Завтра в самый раз.
— В семь?
— Я закажу столик, — сказала она.
— Галстук понадобится?
— Нет.
— Вот и хорошо.
— Вот и славно.
Молчание.
Он шагнул вперед, словно собирался ее обнять, но передумал. Неловко взмахнул рукой и сказал:
— Тогда до свидания.
Прошел мимо и вышел из комнаты. Хестер проводила его взглядом.
Вот именно. Хестер едва сдержалась, чтобы не запрыгать от радости. Красавец-великан.
Расти Эггерс выключил телевизор и театральным жестом швырнул пульт на белый диван.
— Это всего лишь дурацкий иск.
Гэвин Чеймберс кивнул. Они только что смотрели передачу Хестер Краймштейн: интервью с Саулом Штраусом. Дело было в элегантном бело-хромовом пентхаусе Расти с окнами во всю стену — в соответствии с замыслом проектировщика этого небоскреба. Из окон открывался великолепный вид на Манхэттен — до горизонта, такой, что дух захватывало. В первую очередь из-за того, что небоскреб стоял не на Манхэттене, а в нью-джерсийском Хобокене и смотрел на город, а не терялся среди других высоток. У ньюйоркцев, живущих на берегу Гудзона, тоже неплохой вид на Нью-Джерси. Но у жителей Нью-Джерси с другого берега реки вид на Нью-Йорк открывается такой, что впору придерживать челюсть. Вечером (то есть сейчас) в Гудзоне отражались огни прибрежных зданий и река выглядела как россыпь бриллиантов на черном бархате.
— Судья не даст этому делу ход, — продолжил Расти. Тон у него был чрезвычайно уверенный. Расти всегда говорил чрезвычайно уверенным тоном.
— Не сомневаюсь, что вы правы, — согласился Гэвин Чеймберс.
— По-моему, в этой передаче Хестер Краймштейн выглядела весьма неплохо, — сказал Расти.
— Это так.
— Играла по-честному. Осадила Штрауса, когда он начал нести чушь.
— Да.
— Но он не отступится, верно?
— Саул Штраус? — Гэвин Чеймберс покачал головой. — Нет, не отступится.
— Вы с ним знакомы, да?
— Да.
— Служили вместе.
Верно. Они были сослуживцы. Морпехи. Целую жизнь тому назад. Саул Штраус всегда вызывал у Гэвина восхищение. Упрямый смельчак-забияка с единственным недостатком: Штраус почти всегда принимал неверные решения.
— Давно вы его видели?
— Очень давно.
— Тем не менее, — сказал Расти, — вы с ним были братьями по оружию. Это крепкие узы.
