Талаат-паша производил впечатление гениального государственного человека. Если ему не удалось искоренить эгоизм и национальную лень, то это объясняется исключительною трудностью задачи. Нельзя было в месяцы исправить то, что накоплялось годами. Сам он чистыми руками управлял государством и оставался чистым до конца. Талаат-паша был в полном смысле слова представителем старой рыцарской Турции. Безусловно, честным в политике он был в 1916 г. и таким покидал нас осенью 1918 г. Слабость турецкого государственного управления в сильной мере обусловливалась внутренними отношениями. Так называемый правящий комитет, руководившийся политическим и хозяйственным эгоизмом, вмешивался в дела военного управления и часто связывал ему руки, отнимая у него возможность исправлять замеченные недостатки. Правда, отдельные выдающиеся люди делали все, что было в их силах. Но государственная власть не могла больше держать в руках государство. Сердце страны, Константинополь, пульсировало слишком слабо и не разносило здоровой, освежающей государственной струи по провинции. Правда, во время войны появились новые идеи и они росли с лаврами военных побед у Дарданелл и на Тигре. Начали мечтать о религиозном и политическом объединении всего ислама. Несмотря на очевидную неудачу провозглашения священной войны, утешались выступлением магометанских борцов за веру, в северной Африке, например. Ход событий должен был, однако, доказать, что это явление религиозного фанатизма покоилось только на местных особенностях, и что было заблуждением рассчитывать на распространение его на далекие области внутренней Азии. Даже больше — это несло с собою роковую военную опасность.
Радославов в своих политических воззрениях был еще большим реалистом, чем талантливый Талаат-паша. Я сомневаюсь, чтобы он ясно сознавал, какое величие и мужество было проявлено Болгарией вместе с нами в 1915 г. Он был всегда безусловно честен по отношению к нам в своей внешней политике.
Болгарское партийное движение не прекращалось во время войны и сильно захватывало армию; борьба партийных групп переносилась в войско и в среду командиров: русофильские идеи тоже вбивали сюда клин. Это лежит на совести Радославова.
Побуждаемый тем интересом к моей личной жизни, который многими был проявлен во время войны, я бы хотел описать теперь свою повседневную жизнь в главной квартире. Я прошу тех, кто среди крупных мировых событий не хочет останавливаться на этих мелочах, просто пропустить эти страницы.
