— Мы никогда не узнаем, что в тот миг чувствовал Кори, каких моральных сил требовалось, чтобы войти в этот мрачный холодный дом. Чтобы ходить по коридорам в поисках этого создания, заглядывая на чердаки и подвалы, возможно, даже подзывая этого монстра.
— А потом услышать, как оно спускается, но не шагает, а ползёт. Как существо без конечностей. Либо у которого слишком много конечностей. Существо, которое светится во мраке заброшенного дома.
— Существо, которое хнычет, как человеческое дитя, но ни одно человеческое дитя в этом мире не могло быть… Нет, мы ведь не можем знать, мы можем лишь догадываться и предоставить волю нашему воображению…
Да, я уже представлял: мрачный пустой дом, пыль, паутина, скрипящие доски под ногами, висящие на стенах жуткие напоминания о прошлом, словно призраки в разрушенном склепе.
Я практически видел, как мужчина ходит один по коридорам, зовёт существо и знает, что оно должно ответить, должно показать себя и либо выползти по лестнице из подвала, мерцая злобными красными глазами, либо спуститься сверху, по стенам, как получеловек-полупаук.
Естественно, это была всего лишь сказка, которой, без сомнений, наслаждался бы сам Лавкрафт.
Но мне от этого не становилось легче.
У меня по спине ручьём тёк пот, не хватало воздуха, чтобы вздохнуть; я испытывал практически физическое отвращение к тому, чем было и чем не было это создание.
Никогда прежде на меня не оказывала подобного влияния простая сказка, какой бы бредовой и жуткой она ни была.
Я имею в виду, что меня никогда не пугали ни бог Сет с головой змея, ни играющий на свирели в лесах Пан.
Меня восхищали их образы, как и умы, которые их придумали и верили в них.
Но ребёнок Люции Кори… При мысли о нём хотелось запереть дверь дома на ещё один замок и перед сном обязательно заглянуть под кровать.
Но Клэйб ещё не закончил.
Возможно, если бы я знал, что будет дальше и каких усилий от меня это потребует, я сбежал бы из этого трейлера.
А может, и нет.
Ведь фольклористу присуще врождённое любопытство.
Клейб рассказал, что по местным поверьям, Джон Кори нашёл дитя, завернул его в мешковину, отнёс в собственный дом и запер на чердаке.
Его держали на чердаке не только для того, чтобы скрыть от посторонних глаз, но и оттого, что существо боялось солнечного света.
Как паук или летучая мышь, оно хорошо росло только в темноте, и поцелуй солнечного света был для него губителен.
Клэйб перечитал множество источников, но все они сходились на том, что чудовище было женского пола.
