Пришёл мой черёд хвататься за пиво.
Я вскрыл одну банку и залпом осушил её до половины.
На меня серьёзно подействовала история.
Клэйб был отличным рассказчиком. Представляю, каким спросом он пользуется на Хэллоуин!
И дело было не только в самой жуткой, пугающей истории, но и в атмосфере внутри трейлера.
Тусклый свет, пробивающийся через клубы сигаретного дыма; статуя человека с оленьей головой; мерзкие, плавающие в банках предметы; старый плакат на стене, объявляющий выступления «Мальчика-крокодила и девочки-змеи» и «ужасов, рождённых от нечестивых союзов».
Пугающее одиночество среди гор; доносящийся из ящика Пандоры манящий шёпот; пересказанные истории и тайны сумасшедших семейств, которые впервые вытащили на белый свет…
Хотя основную роль всё же играл Клэйб.
И его манера повествования: все эти неприятные, личные подробности. Словно он был там в то время.
Когда он рассказывал мне о найденном в доме Эбигейл Кори теле, его лицо было мертвенно-бледным, а губы дрожали.
Он так сильно сжал банку из-под пива, что смял её. А я сидел напротив со своей банкой и смотрел на него.
Смотрел, как он стёр платком пот с лица, как судорожно дёрнул головой, как вздулись вены на его шее.
В конце концов, тишина стала меня тяготить.
— Интересная сказка.
А Клэйб рассмеялся.
Он смеялся прямо мне в лицо, и смех его был резким, пронзительным и скрипучим, как петли в подвал, населённый призраками.
Да, он смеялся, но в смехе этом не было и доли юмора; лишь ослепительная, гнетущая боль, сидящая глубоко внутри него.
— Да, сказка… Но она ещё не окончена.
Он отбросил в сторону банку пива, даже не заметив, что пена выплеснулась на ковёр.
— Итак, Люция погибла, и мы даже представить не можем, какой жестокой и мучительной была её смерть, мистер Крей. Но дитя… да, дитя выжило. В записях говорится, что Джон Кори отправился к дому, чтобы похоронить останки дочери. И пока был там, зашёл в дом.
— Никто не смел входить внутрь дома с тех пор, как той жуткой ночью порог переступила Люция. А до того? Нет. Ни единая душа не заходила сюда с того дня, как повесили во дворе Эбигейл. Но Джон Кори вошёл. Вошёл с единственной целью: найти свою новорождённую внучку или внука.
— Кори был стар, очень стар, но каким-то извращённым чувством он ощущал, что этот ребёнок — его плоть и кровь. И эта кровь звала его. Он понимал, что если дитя сбежит из дома, то начнёт творить жуткие вещи; на него откроют охоту и убьют, как из века в век убивали таких существ, как он.
