- Это еще не все. - Вид у Брэма был мрачный. - Я получил петицию от некоторых членов совета. Они слышали об Оливере и знают, что ты переехал из своих комнат во дворце, чтобы быть поближе к Тори. Они требуют, чтобы ты их оставил. Или отрекся от престола.
Ашраф хмыкнул:
- Как если бы у них было право требовать! Дай мне угадать. - Он назвал трех друзей экс-министра, и Брэм кивнул. - Похоже, они не забыли, кому обязаны тем, что играют какую-то роль в правительстве.
- И еще. Они угрожают добраться до Карима и попросить его занять престол.
Ашраф стиснул зубы. Меньше всего Кариму было нужно, чтобы его беспокоила какая-то делегация старых зануд.
- Карим отрекся от престола. Его решение неизменно. Более того, невозможно.
Брэм поднял брови, но Ашраф больше ничего не сказал. Только он и его брат знали причину. Медицинский тест показал, что Карим, а не Ашраф, был кукушонком в королевском гнезде.
Именно это открытие, как думал Ашраф, и ускорило кончину старого шейха. Что младший сын, которого он презирал, а не старший, которого он воспитывал как наследника, оказался его настоящим сыном.
После похорон Карим остался в Зе-Альде, только чтобы увидеть, как будет коронован Ашраф. А потом уехал. И возвращаться не собирался.
- Это все?
- Одна из последних статей, пожалуй, самая гнусная. Там говорится о работе Тори в удаленных регионах, где она часто была единственной женщиной в партии. И делаются намеки на ее моральный уровень…
Ашраф почувствовал, что задыхается.
- Откуда взялась эта чертова статья?
- Информационное агентство принадлежит одному из друзей уволенного министра.
Ашраф кивнул.
- Покажи ее мне и позвони в их офис. Они заплатят за клевету.
С этим нужно было покончить прежде, чем это дошло бы до Тори.
Но к концу дня подоспела еще одна плохая новость. Адвокаты высказали сомнение, был ли вообще нарушен закон. Если бы Тори являлась гражданкой Зе-Альде или если бы она уже состояла с ним в браке, статья была бы изъята, а агентство закрыто. Но то, что она была иностранкой, все меняло.
Ашраф привык к презрению отца. Привык всегда ожидать от него худшего. Но видеть, как унижают Тори, и не иметь возможности остановить это было невыносимо.
Он мерил шагами офис, пытаясь найти решение, но решения не было.
Настойчиво продвигая демократические реформы, он теперь не мог вмешаться и убрать эти отвратительные инсинуации. Разумеется, он ждал скандала. Но не такого. Негативный фокус неожиданно сместился с него на Тори, и он ничего не мог сделать.
