Домантас снова погладил ее руку.
— Возможно, я тебя не понимал. Прости. Постараюсь быть другим. Но и ты должна обещать мне, что станешь жить по-другому. Если не ради меня, то хотя бы ради нашего сына, ради Альгирдукаса… Ведь ты его любишь. Будь хорошей матерью…
Ее глаза наполнились слезами.
— Хорошо, я постараюсь больше бывать с ним.
— А теперь обещай мне — сегодня же вечером мы уедем в Каунас… И Альгирдукас здесь плохо себя чувствует.
Зина долго колебалась.
— Хорошо, поедем, — согласилась наконец она, но в ее тоне было больше горечи и разочарования, чем решимости.
XIII
Домантасы вернулись в Каунас.
От летней жары город вымер, опустел. Компания Домантене разбрелась.
Почти целый день сидит она одна, читает романы, играет на пианино, листает иллюстрированные журналы. Изредка выходят они всей семьей погулять или уезжают куда-нибудь за город. Романы выбирает она себе такие, в которых повествуется о бесконечных любовных интригах. Читая, сочувствует любви героев и, оторвавшись от книги, вздыхает или незаметно смахивает набежавшую слезу. Долго, с остановившимся взглядом, сидит в глубоком раздумье. Целиком погружается в в какие-то тайные, ей одной ведомые воспоминания. Вытаскивает из сумочки сигареты, садится напротив зеркала и играет колечками голубоватого дыма.
Но романы довольно быстро надоели ей. Несколько раз принимается она за едва разрезанную книгу и снова бросает ее, нервно мечется по комнате или, появившись на кухне, обрушивается с бранью на служанку. Временами она опять становится задумчивой, ее лицо светлеет. Тогда Зина идет к Альгирдукасу, целует его, ласкает.
Часто жалуется мужу на головную боль, насморк, плохое настроение, скучную жизнь. Он предлагает ей выпить цитрованилина или сходить в кино. Она выбирает второе, однако возвращается в еще худшем настроении, так как редкий фильм приходится ей по вкусу. То слишком много нищеты, то слишком мало любви, то артисты плохо играют, то разбойники слишком жестоки.
Однажды, сидя в салоне с романом в руках, Зина обратилась к Викторасу:
— Я думаю, что лучше уживаются те, кто… кто… Ну, скажем, не мешает друг другу свободно пользоваться жизнью.
— Как это — не мешает? — флегматично откликнулся Домантас. — Смотря по тому, что это за свобода, что это за жизнь…
Она снова углубляется в книгу, словно забыла о своей фразе. Но через некоторое время продолжает:
— Есть жены, которые и на балах не разлучаются со своими мужьями. По-моему, это по́шло и провинциально.
