Доставив Домантене к дверям ее дома, он, не вылезая из машины, открыл дверцу.
— Прощайте!
— До свидания!
Она изящно помахала ему и послала воздушный поцелуй.
* * *
— Прокатилась немножко, — скрывая за нежной улыбкой свою провинность, ласковым голоском проворковала Зина.
— С Мурзой? — спросил Викторас, не глядя в ее сторону.
— Угу.
— Слишком часто стала ты с ним кататься.
— Но вечер такой восхитительный…
Он ничего не ответил.
— Альгирдукас спит?
— Спит.
Она прошла в детскую. Вернувшись, заговорила еще нежнее:
— Как красиво он спит! Я поцеловала его, но он не проснулся. Ты уже пил чай?
— Нет.
— Что с тобой, Викторас? Сердишься? — Она прижалась к нему. — Может быть, на то, что я слишком часто отсутствую? Хорошо, больше никуда не буду уходить, все время буду с вами. Я вас обоих очень, очень люблю…
Домантас сжал ее руку, улыбнулся:
— Почему не уходить? Гуляй, ради бога, но только вовремя возвращайся.
Она положила руки ему на плечи:
— Так ты больше на меня не сердишься? — Минуту Зина молча смотрела ему в глаза. — Люби меня, думай обо мне, будь со мной всегда!
Теперь в ее голосе зазвучала нежная печаль, а глаза опасливо разглядывали в темном углу что-то непонятное и страшное.
Домантас заволновался:
— Хорошо, Зинут, хорошо, я буду тебя любить, всегда буду с тобой… Скоро отпуск, отправимся в Палангу.
— В Палангу… — Она задумалась. — О да, я очень хочу в Палангу.
Накрывая на стол, уже успокоившись, она начала радостно строить отпускные планы. В Паланге они все время будут вместе, и Альгирдукаса возьмут с собой, на всякий случай пусть и няня поедет. И вообще она всем довольна, денег им хватает, только бы научиться понимать друг друга, вместе радоваться счастью, радоваться жизни… За ужином Зина несмело спросила:
— Как ты думаешь, Виктутис, а не стоит ли нам приобрести автомобиль? Ведь зарабатываешь ты неплохо, подкопили бы немного и…
— Нет, автомобиль нам не по карману!
— Можно ведь и в рассрочку.
— Послушай, зачем залезать в долги из-за машины? Если хорошо подумать, она совсем нам ни к чему! Нет, такую дорогую игрушку мы покупать не станем.
— Что ж… — погрустнела Зина и склонилась к своей тарелке.
XI
«Тогда за деньги не любили, тогда за песни не платили…»
Сам выдумав мелодию, Мурза мурлычет стихи Майрониса, расхаживая из угла в угол по своему кабинету. То он почти неслышно бормочет их, то поет чуть ли не во весь голос или, улыбнувшись чему-то, начинает насвистывать все тот же мотив.
Портреты двух пожилых крестьян, мужчины и женщины, глядят со стены и не могут понять, что так развеселило этого человека.
