Домантас не собирался делить своих чиновников на «чистых» и «нечистых» по их политическим взглядам. В этом отношении он был весьма снисходителен. Однако тех, кто не знал литовского языка, он крепко прижал, и они схватились за словари и учебники. Затем обратил внимание на «своих». Потребовал объяснений у известного партийного деятеля, работавшего в департаменте референтом.
— Вы два дня не являлись на службу. Что случилось?
— Да что могло случиться, господин директор? Уезжал по делам партии, — без тени смущения ответил референт.
— Даю вам дружеский совет: не разъезжайте больше по делам партии в рабочее время.
— Как же так? Что вы такое говорите? Прежний директор был не нашим человеком, и то ни в чем не упрекал!
— Он боялся.
— Не понимаю…
— Партийные дела должны улаживать функционеры, а мы обязаны интересоваться делами министерства! Я кому угодно скажу то же самое.
Референт недоуменно пожал плечами и в полном расстройстве чувств выкатился из директорского кабинета.
Подобное замечание сделал Домантас и начальнику канцелярии, чем тоже вызвал явное неудовольствие. На него пожаловались министру. Но министр имел свое мнение. Он не стал «обуздывать зарвавшегося новичка», а при случае даже выразил ему свое удовлетворение.
Партийный же центр был раздражен. Хотя Домантаса пока ни в чем не упрекнули, он хорошо знал, что некоторые крикуны начинают все чаще поговаривать о его «бестактностях».
Как-то раз к нему в министерство заглянул известный партийный инструктор Юргис Крауялис. Они были добрыми знакомыми, можно даже сказать — приятелями, хотя по внешности и по характеру — полными противоположностями.
На редкость веселый мужик этот Крауялис! Он с размаху хлопнул Домантаса по ладони, повернулся на одной ножке и, щелкнув каблуками, уселся на письменный стол.
— Черт побери! Я дьявольски рад, что тебя назначили директором. Ты действительно наведешь здесь порядок. В первую очередь — в шею всех дармоедов! — И он взмахнул ногой, словно давал кому-то пинка.
— Кого это ты считаешь дармоедами? — рассмеявшись, спросил Домантас.
— Всех, кто не ездит проводить митинги.
— Я смотрю несколько иначе. Чиновники — члены партии — должны работать. Я даже собираюсь выступить в центре и потребовать, чтобы наши положили конец порочной практике, когда служащие вместо выполнения своих прямых обязанностей занимаются говорильней!
— Ага! Теперь мне ясно, почему кое-кто у нас морщится, будто горчицы отведал. Так и говорят, мол, даже своих начал прижимать. Клянусь, я этому не хотел верить!
