Домантас перевел дух, будто проглотил большой кусок, откинулся на спинку стула и заморгал. Он взял было вилку, потом положил ее, отодвинул тарелку, благодарно взглянул на Мурзу и мягко, радостно проговорил:
— Согласен. Спасибо.
— Одной благодарностью не отделаешься, придется кое-что добавить… Ну, скажем, что получу я? — Мурза, улыбаясь, смотрел на Домантаса и ждал ответа.
— Получите мою глубокую признательность.
— Ну, этого недостаточно! — протянул Мурза, довольный собой и Домантасом. — Ты должен будешь всегда поддерживать в партии мою позицию.
— Я и так поддерживал бы вас… Но разве это может что-нибудь значить? Особенно такой незначительный голос, как мой… — ответил Домантас, разглядывая рюмку, которую крутил в пальцах.
— О, не скажи, в партийных верхах тебя ценят как человека объективного и честного. Но, с другой стороны, у тебя есть враги, как, впрочем, и у меня самого. Но я их нисколько не боюсь! — Он налил вина. — Голова у меня вечно набита разными идеями, и как раз в ближайшее время я собираюсь приступить к осуществлению кое-каких своих замыслов… Правда, в основном это касается бизнеса, но бизнес будет полезен нам всем. Итак, за директора!
* * *
Домантас возвращался от Мурзы в отличном настроении, со светлыми мечтами о будущем. Не столько радовали его хорошее место и большой оклад, сколько сознание собственной значимости и убеждение в том, что вот, мол, и он кое-чего достиг!
Погрузившись в свои мысли, он быстро шагал, размахивая руками, ничего вокруг не замечая. Знакомые приподнимали шляпы, но он не обращал на них внимания. Он думал о своих новых обязанностях, о том, как будет чувствовать себя на столь ответственной работе, достоин ли этого места и громкого титула «директор».
Взбираясь к себе на гору, прямо-таки бегом бежал, да так легко, словно кто-то невидимый его нес. Радость распирала грудь, патриотическая гордость будила желание работать, творить, бороться…
Он назначен на важное место, у него теперь большие права и привилегии, но одновременно это налагает на него и большую ответственность! Ответственности он не боялся — ему доверили, оценили его личность! Хотя и прежде не жалел он сил ради блага Литвы, теперь любая жертва с его стороны не была бы слишком большой…
Да, он, Викторас Домантас, никогда не требовал дивидендов за свой патриотизм, всем сердцем осуждал разных «патриотов от коммерции», мечтал лишь о том, чтобы его поняли и дали возможность выполнять работу, полезную родной стране, в соответствии с его способностями. То, что общество делилось на классы сыновей и пасынков, он считал величайшей несправедливостью. Если когда-нибудь доведется ему пользоваться большим авторитетом, он употребит все свое влияние, чтобы уничтожить неравноправие среди соотечественников! Тут не должно быть места пассивности и равнодушию!
