Выхожу на улицу. Прямо передо мной кофейня, слева — голубой купол Мирджан-хана — постоялого двора, построенного во второй половине XIV в., справа — улица халифа Мустансира, представляющая собой сплошной ряд магазинов. Метров через сто на моем пути встречается турецкая баня. На пороге ее дверей, из которых тянет сыростью, почти всегда сидит толстый банщик — далляк. Этой профессией, обычно не гордятся, поскольку, по традиции специальности банщика и мясника считаются нечистыми.
В Ираке есть «турецкие» и «арабские» бани. Они мало отличаются друг от друга, только в первых несколько жарче. Посетители бани обычно надевают на себя в мыльном отделении небольшой, принесенный из дома или взятый в бане напрокат платок — паштамаль и башмаки на деревянной подошве — кубкаб. В турецкой бане, прежде чем попасть в руки далляка, посетители сидят на горячем каменном кругу, выступающем на полметра от пола. Это своего рода парная. В средние века в багдадских банях вместо мыла употребляли бобовую муку, листья лотоса служили мочалкой. Сейчас почти во всех магазинах можно купить мыло любых сортов и отличные мочалки, сплетенные из пенькового волокна в форме груши. После бани багдадцы пьют крепкий чай, заваренный с порошком корицы.
В узких переулках сук ас-сарая, его тесных тупиках и улицах, выходящих на набережную, можно наблюдать сцены народной жизни, которые не увидишь на сверкающих неоновыми огнями улицах Саадуна или Рашида. Вот торговец, у которого на длинной палке, переброшенной через плечо, гроздьями висят рогатки из черной резины автомобильной камеры. 12 рогаток стоят 60 филсов, и снующие повсюду мальчишки — первые его покупатели. Пробегают закутанные в черные абаи женщины. Под широкими темными накидками пищат младенцы. Но вот одна из них в отличие от подруг положила ребенка в недавно купленную корзинку и с любопытством оглядывается по сторонам: ей интересно, как воспринимается ее новшество. На небольшом пятачке в конце короткой улицы примостился парикмахер, стригущий и бреющий своих клиентов под открытым небом. Высокий, уже немолодой человек, которого все уважительно называли «аль-уста» — мастер, бреет голову торговцу чаем. Мастер одет в темную дишдашу и пиджак. В широком кожаном кушаке — патак, перепоясывающем длинную рубаху, у него хранятся инструменты: несколько ножниц, машинок, расчесок и щеток. Он аккуратно обходит всех своих постоянных клиентов на базаре: грузчиков, мелких торговцев, сторожей.
