— Я вас слушаю, — холодно сказала она.
Трусом Сёмен никогда не был, поэтому честно ответил:
— Я уезжаю, потому что люблю вас больше жизни.
А потом, бекая и мекая, изложил ей свои соображения насчёт нищего жениха и богатой невесты.
Арина закусила угол платка, и глаза её налились слезами.
— Господи, какой ты дурачок! — сквозь плач сказала она. — Какой-то невероятный дурачок! А если бы я не выглянула в окно — ты бы так и сломал и свою, и мою жизнь, да?
После чего передавила слёзы — княжну научили этому ещё в детстве, — проморгалась и подошла к своему избраннику вплотную.
— Если тебя так заботит моё богатство, я уеду с тобой, взяв только свою свадебную рубашку да кое-какие женские мелочи. Клянусь тебе в том перед богом!
Она перекрестилась на икону и впилась в губы избранника долгим, бесконечным поцелуем…
Платок соскользнул с плеч на пол.
После этого, собственно, и начались те самые стоны и крики Арины, о которых в Белёве судачат до сих пор.
И да — выйдя из Белёвского собора мужней женой, Арина действительно уехала со своим избранником лишь с одной седельной сумкой, как ни упрашивал её отец взять хоть что-нибудь из приданого.
Что было дальше, Ждан так и не узнал — в комнате неожиданно появилась главная героиня этой истории, она же по совместительству его мама. Судя по всему, слова о собственных стонах она услышала ещё за дверью. Поэтому говорливая девка скоро уже искала пятый угол и больше в комнате Ждана никогда не появлялась.
А жаль — информатором она была хорошим. В отличие от Клуши.
Однажды случился редкий случай — Ждана пришли проведать и папа, и мама одновременно. Причём не ушли сразу, как это часто бывало, а тетёшкались с сыном битый час, влюблённо глядя друг на друга и на плод своей любви.
Увы, но всё когда-нибудь кончается. Эту идиллию прервала появившаяся дворовая девка — не болтливая, а другая, Ждан не знал, как её зовут.
— Там это… — вытаращив глаза, начала она.
— Что случилось? — отец уже стоял на ногах, держа в руке снятые ножны с мечом.
— Посыльный там от князя Воротынского прискакал. Говорит — ехать вам надо, князь к себе вас требует. Срочно.
— Ясно. Посыльного распорядись накормить, пока я собираюсь. Хотя стой, — остановил он рванувшуюся к дверям девку. — Посыльный себя не назвал?
— Назвал, как не назвать! Василий, говорит, Бабичев я.
Старший Адашев присвистнул.
— Ближний боярин князя самолично прискакал? Беги на кухню, к посыльному сам спущусь.
Девка исчезла.
— Что же это может быть? Войны вроде нет, тяжб со мной тоже никто никаких не ведёт — зачем я мог князю понадобится? — Семён озадаченно посмотрел на жену.
