У народа луба и родственного ему соседнего народа лунда уже была, пусть и в достаточно примитивных формах, центральная власть наследственных правителей, хотя и не располагавшая еще постоянным бюрократическим аппаратом. Управление на местах оставалось за локальными вождями, зависимость которых от верховного правителя (мулохве у луба, мвата-ямво у лунда) выражалась в более или менее регулярной дани, в предоставлении воинских отрядов, а также в участии в крупных собраниях вождей, одно из которых описывает Камерон.
Отсутствие сколько-нибудь развитого административного и фискального аппарата путешественник четко зафиксировал в своих записках: о том, что такого аппарата не было, свидетельствует непрерывное передвижение мулохве Касонго Каломбо по номинально подвластным ему областям. Таким путем правитель, с одной стороны, кормил свой придворный штат, достигавший уже огромных размеров, а с другой — каждый такой «визит» (более напоминавший нашествие) подтверждал верховную власть мулохве в данном районе. Соответственно перемещалась и столица, а вернее, ставка правителя (мусумба); об этом тоже пишет Камерон. Короче говоря, и его книге перед нами предстает картина, довольно схожая с «подюдьем», практиковавшимся, например, в раннем Киевском государстве IX–X вв. Из всего этого можно сделать вывод, что у луба уже существовали отношения эксплуатации, хотя объектом ее служили еще общинные коллективы, а не индивидуальные их члены.
Камерон оказался в Луба в критический момент истории этого политического образования: накануне признания мулохве Касонго Каломбо своей даннической зависимости от Мсири — правителя княжества, которое было создано в Катанге (Шаба), незадолго до экспедиции Камерона одной из групп народа ньямвези, мигрировавшей в бассейн Конго с территории современной Танзании. Тем больший интерес представляют подробные и выразительные заметки путешественника о социально-политической организации Луба.
Не следует забывать и то, что соседнее с Луба государство Лунна Камерон увидел и частично описал первым из европейцев, почти на год раньше немца П. Погге, которого обычно считают первооткрывателем этого государственного образования (правда, именно Погге мы обязаны подробным описаниям Лунда)[2].
И совсем иную политическую обстановку Камерон встретил в центральных районах Анголы. Здесь существовало несколько рыхлых и слабых владений, полностью зависевших от португальцев, причем даже не столько от колониальной администрации в Луанде или Бенгеле, сколько от купцов-работорговцев и плантаторов-рабовладельцев. Часть этих объединений была «осколками» периферийных административных единиц некогда могущественного средневекового раннеполитического образования Конго. Другие сложились уже в результате миграционных процессов, вызванных деятельностью португальских работорговцев (среди таких образований были и довольно крупные, например Имбангала, оставшееся севернее маршрута Камерона).
