— Нет. Через стекло плохо видно, а развилка не дальше чем сто метров позади, у подножия откоса, с которого мы только что съехали. Это очень обманчивое местечко.
— В конце концов, — произнес не очень уверенно Янек, — запас воды у нас на несколько часов. Можно подождать, пока утихнет ветер.
Я вышел из машины, сразу утонув в пыли. «Стар» торчал позади нас, возвышаясь над «мусцелем» темной глыбой. Зофье и Эдеку, пытавшимся рассмотреть через стекло, в чем дело, я показал знаками, что случилось. Буря выла, швыряя песок в лицо, камнями била по ногам. Я двигался по нашим следам, согнувшись в три погибели, а вокруг тенями проносились вырванные с корнем кусты нитрарии и, как снаряды, летели комья сухого верблюжьего навоза.
То возвращаясь, то снова уходя вперед, я всматривался в дорогу, все увеличивая радиус поиска, и наконец нашел развилку — едва заметный след колес, ведущий в нужном направлении. С глазами, засыпанными пылью, песком в волосах и одежде, замерзший на ледяном ветру, я вернулся к машинам. Из-под брезента «стара» pаздались крики:
— Лучше вернуться в Гурван-Тэс!
— Нет, подождем на месте! К вечеру стихнет!
Я укрылся в «мусцеле». Через несколько минут мы опять ехали по четко различимой колее, и ветер дул навстречу, правда теперь уже с силой водопада, вырываясь из котловины с воем реактивного двигателя. Минутами я чувствовал, как машину заносит вбок, а то она и вовсе останавливается. Видимость не улучшалась. 11 вдруг, в самый тяжкий момент, во мгле открылось окно. Перед нами возник пригорок, одинокий, как горб верблюда, с круто опускающейся колеей, безумным следом какой-то машины, который сохранился здесь еще! прошлого года. Мы были дома! У подножия пригорка наш курс поворачивал точно на север, и теперь не надо было смотреть на бусоль, а ехать по равнине, пересекая наносы песка под прямым углом. Они хорошо были видны на фоне гравия, и каждый из них начинался от кустика караганника, в корнях и переплетенных ветвях которого образовался маленький холмик. За холмиком возникал клин из плотно сбитых песчинок, указывавший острием на восток.
Из желтого тумана, как дух, возникла скала. Высокая, с резкими гранями глыба песчаника нависла над машинами. Мы назвали ее «шкафом», она стояла в начале сайра, ведущего в лабиринт ущелий с местонахождениями костей. Мы уже выбрались из главного потока бури, видимость улучшалась с каждой минутой, а километра через три стало почти ясно. Бледное солнце пробилось сквозь мглу, освещая первые скалы каменного города Хулсан. Мы вели машины расселинами, похожими на улицы, и, огибая останцы, торчащие, как одинокие дома, направлялись к обширной площадке, окруженной отвесными стенами. Это было место для лагеря. Мы разгрузили «стар», сложили пирамиду из ящиков. С западной стороны, где коротенькая улочка упиралась в стену из песчаника, прижавшись к скале, встали палатки Зофьи, Тересы и Марыси. Остальные мы разместили по окружности арены, образованной скалами.
