Нугри стонал от бессилия и злобы. Вокруг падали братья, лилась кровь, гремело оружие, а он пробивался все вперед и вперед, оставленный своими и окруженный врагами…
Незнакомая речь, чуждые лица, искаженные злобой и болью, незнакомые приемы нападения и гибель всего… Не все ли равно теперь!.. Скорей бы смерть!.. Бикит?.. Где она?.. Что с ней?.. Где дети?.. Что сталось с другими защитниками Хсоу?.. Мен-нефер?.. Ипет?.. Войска Шерау?.. Все это было когда-то и теперь сметено потоком неведомых пришельцев с неведомыми животными, запряженными в повозки…
Огромная морда, вся в пене, с налитыми кровью глазами, мелькнула перед самым лицом каменщика, колеса повозки с грохотом промчались мимо, и меткий удар палицы размозжил Нугри голову.
Он упал под колеса следующей повозки…
На одно только мгновенье каменщик задержался, схватившись рукой за гриву животного.
Это смерть!..
Потом кровавый туман окутал его, и он разжал пальцы…
Пришлое из пустынь Азии племя диким воплем возвестило о своей победе…
Вдали пылал Хсоу, а пригнанные в Долину лошади азиатов храпели и косились на огонь…
В крови и пожарах потопили кочевники добытую с таким трудом свободу Хсоу.
Пенроирит лежал во прахе перед вождем кочевников, самим грозным Шалати, и, как бывало у трона «благого бога», не смел поднять восхищенного взора.
— Господин моего сердца, — говорил он, целуя ногу победителя, — владыка разума моего, дыхание уст моих и свет моих очей, да ниспошлют боги долгую жизнь твоему великолепию, ибо ты нужен Долине, как вода Нила, как освежающий ветер севера, как колос пшеницы… Долина гибла в раздорах и междоусобиях, и ты пришел, влекомый богами, чтобы усмирить шум сумятицы… Властвуй же отныне до конца своих дней, и да умножатся они, как пески пустыни…
Переводчик перевел слова Шалати:
— Зачем ты здесь, а не с оставшимися на кораблях?..
Пенроирит припал еще раз к ноге кочевника.
— Видят боги, лишь сердце и разум влекли меня к тебе, ибо с тобой мудрость…
— И сила… — усмехнулся Шалати.
И от этой усмешки что-то сжалось в груди бывшего писца.
— И сила, мудрейший из владык, — повторил он, — и сила… Я мыслил отдать свою голову и руки тебе, чтобы возле твоего трона было лишним слугою больше…
— Что же послужит мне залогом, что ты не лжешь?.. — не сводя с Пенроирита взгляда, спросил Шалати.
Переводчик бесстрастно перевел.
Пенроирит поднял к небу руки в знак клятвы и в третий раз поцеловал высокий ременный башмак победителя.
— Ты увидишь мой залог нынче же, владыка мира…
