Актис еле дотащилась до половины обратного пути и принуждена была остаться в палатке, наскоро разбитой для нее Шерау. Юноша ни за что не согласился оставить Актис одну, как она ни просила его об этом.
А ей так хотелось остаться одной в эти минуты великой тайны, совершающейся с ней. Ее не пугали ни дикие звери, ни племена Техену, бродившие за день ходьбы, ни страшные рассказы о волшебных чудовищах пустыни. Она готовилась быть матерью и думала только о скором появлении ребенка, плоти от своей плоти, единственном близком ей существе, и даже имя Нерхеба, казалось, стерлось у нее на время из памяти…
Солнце еще на востоке. Золотая барка его медленно вздымается по голубой круче неба. Но воздух уже раскален его лучами. Из ближнего болота поднимаются легкие испарения. Заросли папируса и тростника неподвижны…
Актис лежит и ждет. Она улыбается и не чувствует мучительной, разрывающей ее тело боли. Она только слабеет: с каждой минутой жизнь словно уходит из нее…
Пусть!.. Её жизнь уходит, уступая место новой жизни… Пусть!..
В глазах Актис красные круги, как будто на небе не одно солнце, а сотни красных, сверкающих дисков… Это они-то и жгут ее тело огнем и рвут его на части.
Ногти Актис роют от боли песок, голова ее откинулась назад, она почти не дышит. Неужели она еще не умерла, после того как ее резали, и рвали, и терзали огненные коршуны солнца?.. Нет, она все еще жива, ибо боль ее невыносима…
Ах, как хорошо!.. Тело ее лежит покойно, словно на подушках из страусового пуха… Легкий ветер дует от зарослей болот… Ей хорошо… Она сейчас уснет…
Что это?..
Тоненький жалобный писк подле нее, у самых ее ног…
— О «Владычица богов», «Светлая», «Золотая», да это он!.. Синухет!.. Синухет!.. Мое дитя!..
Актис подтянула ребенка к груди и уснула…
Актис проснулась от щемящего чувства страха. Странное, неприятное шуршание резало ей слух.
Она подняла голову, и сердце остановилось у нее в груди.
Волоча по песку длинный чешуйчатый хвост, к камышам уползал громадный, мокрый, блестевший на солнце крокодил… Вода сбегала с его лоснящейся спины и капала на песок. Выкатившийся, словно вылезший изо лба, глаз следил, косясь, за смугло-красным живым комком человеческого мяса…
Маленькая, беспомощная ножка мелькнула между зубами животного и пропала… Язык чудовища медленно слизнул струйку крови, брызнувшую на губы, и тоже скрылся.
Тяжело шлепая по воде громадным телом, крокодил ушел в камыши…
Все было кончено в несколько биений сердца.
