Мы выпрыгиваем из пикапа и уговариваемся встретиться на этом же месте после обеда. Водянистый суп, холодные макароны, пупырчатая куриная нога. Я уже берусь за апельсин, и тут осеняет: я еще не проведал несчастного Сильвио! Иду искать госпиталь. По дороге забредаю в шикарный офицерский сортир и с наслаждением усаживаюсь на белый унитаз. От своего подлого желудка я ничего хорошего не дождался, но было приятно просто посидеть в прохладе и чистоте. На двери, на уровне глаз красуются две чернильные строчки:
If you want to have your brother,
Put your father on your mother.
[8]Сопроводительный рисунок наглядно поясняет эту мысль.
В госпитале тихо, в нос сразу ударяет специфический запах нашатырного спирта, йода и еще каких-то неведомых лекарств. Сильвио лежит в отдельной палате, закутанный в простыню, и придерживает на голове мокрое полотенце. Рядом сложена его одежда.
— Вот, — он снимает полотенце, — солнечный удар получил. И давление подскочило.
У меня тоже, и кровь из носа пошла.
— Да ну? — оживляется Сильвио. — Так ты давай сразу к врачу, он тебя точно положит. Газетки тут есть, в шахматы поиграем, а? Тут такая медсестричка — у-у-а!
Сильвио чмокает губами и просит попить.
Я захожу в соседнюю комнату и на столике, рядом с чайником, вдруг обнаруживаю книгу Бабеля «Избранное». Оглядываюсь и вижу полусидящего на кушетке бородатого мужчину с большим голым животом, на который свешивается изящный маген-давид. Короткие волосатые руки ритмично вращаются, как бы вспенивая невидимое мыло, а из-за толстых линз, как из-за стенки аквариума, смотрят сонные глаза.
— Кто это читает? — спрашиваю я на иврите.
— Я, — отвечает мужчина тоже на иврите.
— А вы что, из России? — перехожу я на русский.
— Из России, — тоже по-русски отвечает он.
— Больной?
— Нет, доктор. А вы откуда?
— Из Москвы.
— Да что вы! — Доктор сползает с кушетки и, подхватив короткие форменные штаны, тянется за чайником. — Земляки, значит. Тут из Москвы еще никого не было.
— Москвичей никакая зараза не берет!
— А вы что же сюда пришли? — улыбается доктор.
— Я? Товарища пришел проведать. Он тут у вас лежит.
— A-а, румын этот? Гипертоник, как и я.
Доктор энергично потирает руки.
Я отношу Сильвио воду и возвращаюсь. Доктор перелистывает томик, пока не доходит до заложенной страницы.
— Вот, — говорит он, — читаю Бабеля, чтобы русский язык не забывать. Ах, какой у него язык, какой умнейший человек! И все-таки, — доктор поднимает указательный палец, — я с ним не согласен. Вот, послушайте:'«Но разве со стороны Бога не ошибкой было поселить евреев в России, чтобы они мучались, как в аду, — читает он раскатистым баритоном. — И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, горный воздух и сплошные французы? Ошибаются все, даже Бог». А я вам скажу, что Бог не ошибся. Потому что, если бы Он поселил евреев в Швейцарии, то они были бы швейцарцы или французы, но уж никак не евреи. Да-с.
