Продолжив путь, через два часа мы, наконец, перешли Балканы и оказались над Врачешем, из-за поворота мы видели к востоку большое движение, — это были войска, но непонятно было, русские или турецкие. Немного дальше мы заметили их и на западе и продолжили свой путь, но теперь уже с большой опаской. Еще немного впереди показались шестеро в шинелях и с ружьями на плечах — теперь уже двигаться было никак — ни вперед, ни назад, ведь мы думали, что это турки. Очень страшно нам стало, когда неожиданно они оказались на нашем пути — но, так или иначе, деваться нам было некуда, встреча была неизбежна. Один из них окликнул нас и спросил:
— Куда вы, беи?
— Во Врачеш, — ответили мы.
— Зачем?
Так мы убедились, что это болгары, а не турки, и рассказали им свои планы, что, дескать, сбежали от турок и идем к русским. Они сказали нам, что во Врачеше мы не сможем найти ни одного русского, поскольку был приказ Гурко и вчера вся армия отправилась на переход через Балканы[205]. Для большей уверенности они спросили нас, не видели ли мы по пути по обеим сторонам гор русские войска? Мы поверили их словам, и страх моментально сменился радостью, которая заполнила наши сердца. Мы сразу же развернулись и отправились вместе с ними в обратный путь.
Мало-помалу к вечеру подошли мы к старой пастушеской хижине, где переночевали. На заре они поехали в село Чурек, а мы с Иваном — в наши села. Учителя Харлампия мы в загоне, где его оставили, не встретили — он вернулся в село. К обеду мы добрались до Иванова загона, где застали 7–8 человек, бежавших из Елешницы, поскольку турецкие аскеры грозились сжечь село и перебить жителей. Там забили овцу, жарили на огне мясо и поели. Поскольку огонь был хорош, съели по шишче[206] и мы с Иваном наелись. Иван вышел во двор хижины к людям, попросил кого-нибудь из них побрить его, а я остался сидеть у огня, закурил табачку. Когда Ивана уже почти обрили, его десятилетний сын Илья закричал:
— Папа, папа, я видел, как дядя Ангел шел с двумя турками-военными!
Все мы испугались такого известия, посмотрели — и правда: так мы и замерли как вкопанные от такого зрелища. Через пять минут турки вместе с Ангелом скрылись в долине, за тот промежуток времени, пока они должны были достичь нашей хижины, людей словно подхватило волной — все мы побежали сколько было сил. Я поднялся и побежал вслед за двумя товарищами, немного отстал от них, догнав, когда они остановились между буковыми кустами. Я сильно запыхался, потому остановился чуть ниже их, около одного из кустов. Один из моих товарищей сказал: «Прячьтесь тут и не двигайтесь, посмотрим, что будет, и если увидим, что идут к нам, — собирайтесь здесь, наверху, в лесу наше спасение». А я думал и говорил сам себе: «Боже, сколько еще буду я терпеть эти страхи за себя и свое семейство, пусть эти окажутся, наконец, последними». Пока я так размышлял, один из товарищей сказал: «Смотрите, там внизу на лугу ходит несколько человек с ружьями на плече, и не ясно, из турецкого ли они войска». Пока мы наблюдали за ними, боясь двигаться, чтобы нас не заметили, они подошли к той хижине, из которой мы бежали, и сняли ружья. В то же время мы увидели, как подошли те двое, что вели Ангела, и забрали нескольких овец. Ангел пытался им помешать, но те их отняли. В этот момент прогремели выстрелы, двое, что пытались увести овец по узкой тропинке, вдруг побежали, овцы остались по одну сторону от тропы, Ангел упал на другой стороне, а те все продолжали свое бегство, вслед им продолжали греметь выстрелы, однако ни в одного из них не попали, и они скрылись с глаз. Стрелявшие побежали за ними в сторону болота. Выстрелы еще нескольких пушек были слышны оттуда.
