В руках она нервно комкала бумажную салфетку. Её лицо немного распухло, нос покраснел, по щекам «плыла» тушь. Я ошиблась. Юка действительно плакала.
И в тот момент, когда я увидела её страдальчески искривленные губы и злой блеск в глазах и размазанную губную помаду, — в тот самый момент я её и простила.
— Юкочка! — я втиснулась в кабинку и на всякий случай прикрыла за собой дверь. — Юкочка, ты меня прости!
— Отвали, — грубо велела она. — Не мешай мне. не видишь, что ли, что мне хочется побыть одной?
— Юка, умойся и пойдем в зал. Там Стасюк только о тебе и говорит.
— Правда? — самодовольно вскинула подбородок она. — Ничего, пусть подождет.
— Он говорит, что ты самая красивая девушка на этом дурацком конкурсе. Черт побери, Юка, я тоже так считаю.
— Неужели? Почему же тогда расхваливала ту уродину? Специально?
— Юка, ну ты пойми… — залепетала я. — Ты тоже так себя со мной вела… И ты выключила меня из разговора. И вообще… Я бы тоже хотела поучаствовать в таком конкурсе…
Я ненавидела себя за то, что говорила ей это. Я не должна была такого говорить. Во-первых, это унизительно. А во-вторых, никогда в жизни я не хотела участвовать ни в каких конкурсах.
Но остановиться я не могла. Хотя и знала почти наверняка, что Юка сейчас скажет что-нибудь вроде — не смеши меня. И так далее.
— Не смеши меня! — сказала Юка. — Ты и конкурс красоты. Невероятно.
— Ты выглядела такой самодовольной… Вот я и решила так сказать. А на самом деле та девица, конечно, безликая по сравнению с тобой.
— Я выглядела самодовольной? Какая наглость! всплеснула руками Юка. Но слезы се мгновенно высохли. — Да, я самодовольная. Потому что у меня есть повод гордиться собой. В отличие от некоторых.
Юка поднялась с унитаза и оправила юбку — она сделала это с таким достоинством, словно унитаз был золоченым троном.
— Ты не догадалась захватить с собой мою сумочку?
— Нет. Но я могу принести! — засуетилась я.
— Принеси, будь добра. Там расческа и косметика. В конце концов, это из-за тебя я так выгляжу. А я пока умоюсь.
— Да, я мигом!
И я умчалась за Юкиной сумочкой.
А она склонилась над раковиной и набрала в ладошки прохладной воды.
Я ещё раз обернулась.
Она уже успокоилась, но в зеленых глазах по-прежнему стояли слезы. И на щеках алел некрасивый румянец. Она была на саму себя не похожа.
Это был единственный раз, когда я видела Юку плачущей.
Она не плакала никогда.
Она не плакала даже спустя несколько лет, когда я её убивала. Впрочем, в тот момент я не видела её лица. Я не знаю, как выглядела Юка перед самой своей смертью. Но уверена, что она не плакала, я могу поспорить на миллион.
