Юка отвернулась и притворилась, что она увлечена разговором со Стасюком. Но я-то видела, что мысли её были далеко.
Не знаю, зачем я это сказала. Я ведь не стерва, отнюдь не стерва. Так могла сказать Юка, если бы я не выиграла в конкурсе красоты. Может быть, я просто обиделась на нее? За то, что она так бесцеремонно выключила меня из разговора с телеведущим, который, между прочим, тоже мне нравился.
Итак, я сказала:
— Какая же она красивая, эта победительница! Никогда не видела такой потрясающей красавицы.
Юка дернулась, словно её током ударили:
— Что? Уж не имеешь ли ты в виду эту корову в короне?
— Считаешь, что она корова? — нахмурилась я. — Что ты, она выглядит блестяще. Она достойна этого титула.
В первый момент Юка растерялась, но, как обычно, быстро взяла себя в руки. Её блестящие от перламутровой помады губы искривила презрительная усмешка.
— Я всегда знала, что у тебя нет вкуса, Настя, — усмехнулась она, — эта девица просто никакая. Я же видела её за кулисами, без косметики. В ней нет индивидуальности, она не яркая, она как Барби.
— Тогда почему же выбрали именно её? Значит, у всего жюри тоже нет художественного вкуса?
— Потому что она спит с генеральным спонсором, рассмеялась Юка, — потому что она сориентировалась первой и сразу к нему примазалась. Все было известно с самого начала.
— Зачем же ты участвовала в этом конкурсе, если знала все с самого начала?
— Потому что не была уверена до конца, — мрачно ответила Юка, и я поняла, что все-таки перегнула палку. — Мне надо в туалет.
И она ушла, громыхнув стулом. А Сергей Стасюк укоризненно на меня посмотрел:
— И зачем ты это сделала?
— Что?
— Обидела подругу?
Я с любопытством взглянула на него. Издевается он, что ли? Неужели он не заметил, что подруга эта битый час пыталась побольнее задеть меня?
— Я не хотела никого обидеть.
— По-моему, тебе надо догнать её и извиниться. Анжелика расстроилась.
— А по-моему, мы с ней разберемся сами!
— Нельзя быть такой грубой, — улыбнулся он. — Твоя подружка плачет, а тебе все равно. Догони её.
Я вздохнула. Юка плачет? Он просто плохо знает мою подругу. Юка и слезы — два несовместимых понятия. Я ни разу не видела её плачущей. Она могла стукнуть кулаком по столу или уйти, хлопнув дверью, или даже украсить свою речь громким матерным словом. Но плакать… Нет, плакать Юка бы не стала никогда.
И все же я поплелась за ней в туалет.
Я нашла её в одной из кабинок. Юка сидела на крышке унитаза и нервно грызла ногти.
