— Уши. Это были самые маленькие уши из всех, что мне когда-либо приходилось видеть.
— Рот. Однажды кто-то на аэродроме сказал, что с накрашенными губами Юка напоминает лягушку. Наверное, то было сказано из зависти или ревности, потому что на самом деле у моей подруги был рот порнодивы — полные яркие губы. Рот, нагло напрашивающийся на поцелуй.
— Ступни. У нее была изящная маленькая ножка, ногти она красила темно-вишневым, а на среднем пальчике носила серебряное кольцо.
Но Юка идеалом отнюдь не была. И правда о её теле открылась мне только там, в душной больничной палате, где начался наш странный роман.
Вот что мне в ней не нравилось:
— Бедра. Они были — вы не поверите — полными! Она умело прятала их под юбочками-клеш и приспущенными джинсами, но всё же они были полными! Когда я заметила это, то почувствовала себя гораздо бодрее.
— Волосы. Юка часто красила волосы, поэтому они стали жесткими и тускловатыми, не слишком приятными на ощупь. Когда мы только с нею познакомились, Юка была брюнеткой. Она утверждала, что это её натуральный цвет волос. В один прекрасный день она кардинально изменила имидж и перекрасилась в ослепительно-белый, в цвет Мэрилин Монро. Однажды я слышала, как кто-то спросил Юку — ты натуральная блондинка? Не моргнув глазом, она нагло подтвердила. Правда, потом задумалась и, глухо хохотнув, добавила — а также я натуральная брюнетка и не менее натуральная рыжая.
— Грудь. То есть груди-то как раз у нее не было. Почти. Оказывается, Юка всегда носила лифчики с какими-то там силиконовыми вставками. Я однажды рассмотрела этот бюстгальтер поближе — бр-р-р!
Противно в руки взять, он как будто бы живой. Теплый такой и под пальцами мягко меняет форму густой гель-наполнитель. Бедные мужчины! Как женщина, я могу понять подобную штучку. Но им-то такое за что? Если бы я была мужчиной и в самый интимный момент грудь моей подружки вдруг отстегнулась бы вместе с бюстгальтером, то самое лучшее, что светило бы мне в тот момент, — это микроинфаркт. Я на всю оставшуюся жизнь потеряла бы полную охоту к развлечениям эротического характера.
Положительных качеств было куда больше, чем отрицательных. Много больше я ведь ещё не упомянула её запах, запах, который всегда меня с ума сводил. И прикосновения её ладоней, и её хриплое дыхание, и её лихорадочный румянец.
Я никогда не считала себя персоной с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Хотя одно время это якобы было модным. Настолько модным, что уже не вызывало порицания или удивления. Наверное, если бы в один прекрасный день мы с Юкой появились бы на аэродроме под ручку и она при всех вдруг поцеловала бы меня в ухо или ущипнула за грудь, никто и бровью бы не повел. Ну, в крайнем случае, вяло посплетничали бы.
