Не знаю, может быть для неё это было что-то вроде игры «Последний герой»? Выживание в условиях нарочитого дискомфорта. Да ещё рядом с вечно ноющей мною.
В больнице у меня испортился характер. Я стала капризной, невозможной. Иногда я сама понимала, что поступаю неправильно, но остановиться уже не могла. Я всё чаще вспоминала о Генчике. Однажды ночью я пожаловалась Юке, что не могу уснуть, потому что представляю себе, что они сейчас вместе.
— Вряд ли.
— Почему? Не надо меня успокаивать, это бесполезно.
— Я тебя не успокаиваю. Это аэродромная девушка. Я слышала, что они будто бы даже и не видятся в Москве.
— А на аэродроме они живут в одном номере?
— Да, — нехотя сказала Юка, — спи.
— В одном номере! — воскликнула я. — Неужели в нашем номере? В том номере, в котором жила о ним я?!
— Успокойся. В том номере живет Шпагин. А они в двести двадцатом.
— А как её зовут? — не могла упокоиться я. — Расскажи мне о ней.
Как она выглядит, во что она одета, сколько ей лет, какого она роста, сидит ли на диете.
— Ты действительно хочешь все это знать?
— Сама не понимаю, — вздохнула я. — С одной стороны, хочу знать всё-всё. С другой, не хочу. Не хочу!
— Тогда перестань строить из себя жертву повысила голос Юка. — Тебя все предупреждали, что это за тип.
— Да, даже его бывшая жена предупреждала… И всё равно мне из-за всего этого не уснуть.
Я услышала шорох — Юка босой ногой пыталась нашарить под своей кроватью тапочки. Я видела её силуэт на фоне освещенного тусклым фонарем окна. Юка надевала халат — у нее был такой халат, что врачи замирали, когда она утром шла в нем чистить зубы. Больше этот халат был похож на наряд танцовщицы из стрип-бара. Юке нравилось шокировать людей.
Она подошла к моей кровати.
— Я с тобой посижу, пока ты не уснешь.
Она взяла меня за руку, я удивленно отметила, что ладонь у нее такая горячая, как будто она подержала руку над костром. Юка говорила мне спокойно и ласково — что я красавица и все у меня получится, что Генчик меня недостоин, что впереди у меня столько перспектив и встреч, а он в конце концов сопьется, и через несколько лет я сама буду смеяться над тем, что когда-то сходила по нему с ума. И это все было так странно, потому что ничего подобного Юка раньше мне не говорила. Наоборот — она говорила, что лицом я не вышла, зато я добрая, что я должна радоваться, если кто-то обратил на меня внимания, потому что с моей внешностью и характером (Юка считала, что я размазня) много поклонников у меня не будет никогда. Я закрыла глаза, я вслушивалась в её торопливый шепот, как будто это была сказка на ночь. И я начинала ей верить, я всегда своей Юке верила. Просто она всегда только правду говорила, и я привыкла полагаться на её слова. И мне казалось, что я принцесса, а Генчик — Квазимодо, которому повезло, потому что целое лето он провел в моем обществе, а это дорогого стоит. Теперь ему есть что вспоминать — до конца своих дней.
