Судя по характеру деятельности министерства иностранных дел в тот день, можно сделать вывод, что здесь все еще преобладала трактовка Киркпатрика. Донесение Гендерсона о его разговоре с Гитлером не подстегнуло к заключительным приготовлениям к максимально эффективной встрече теперь уже неизбежного нападения на Польшу. Оно положило начало обсуждению наилучшей формулировки соглашения с Гитлером.
Обсуждение началось с еще одной «памятной записки» Киркпатрика. Перед Гитлером два пути, отметил Киркпатрик. Он может начать войну, и тогда нет необходимости в каких-либо дальнейших дискуссиях. Однако Киркпатрик, очевидно, думал, что Гитлер выберет второй путь, и это его беспокоило. Он предупреждал своих шефов, что Гитлер может снизить свои требования до приемлемого уровня. Тем самым он бы выполнил свое обещание вернуть Данциг без кровопролития. Он также обеспечил бы «безоговорочное обещание англичан восстановить колонии и найти понимание с Германией». Поэтому было важно, доказывал Киркпатрик, не оставлять надежду на мир. «Если мы проявим мудрость и твердость, можно достичь вполне терпимого modus vivendi на этой основе, даже возможна какая-то степень разоружения».
«Записка» Киркпатрика настолько заинтересовала дипломата сэра Орма Сарджента, что он даже добавил к ней собственную «записку». Он опасался, что Гитлер мог иметь и третий путь, открытый для него: требовать урегулирования на своих условиях, угрожая прервать переговоры. Эти два комментария легли в основу третьего, написанного самим министром иностранных дел.
Лорд Галифакс записал 30 августа, что беспокойство Киркпатрика имеет реальную основу – «урегулирование без войны путем уменьшения требований Гитлера»; или, как у Орма Сарджента, согласие на невыгодное урегулирование под угрозой срыва переговоров. «Мы должны быть начеку в обоих случаях», – писал министр иностранных дел. И здесь мы узнаем об одном из показательных аспектов в мышлении лорда Галифакса накануне войны. «Может быть, – писал он, – вообще невозможно никакое урегулирование, пока нацистский режим остается у власти в Германии. Однако я не думаю, что это должно служить решающим фактором против работы в интересах мирного урегулирования на соответствующих условиях. И когда мы говорим о Мюнхене, мы должны помнить об изменении, которое произошло с тех пор в настроениях и могуществе этой страны…» Отсюда Галифакс делает вывод: «Если Гитлера сейчас приведут к принятию умеренного решения, то, возможно, не будет принятием желаемого за действительное верить, что это вызовет определенное снижение его престижа внутри Германии».
