Британскому послу в Берлине сэру Невиллу Гендерсону, очевидно, о решении Гитлера ничего не сказали его немецкие друзья, разделявшие с ним беспокойство о сохранении мира и всячески поддерживавшие его усилия добиться в последний момент посредничества Чемберлена, чтобы вынудить поляков принять минимальные требования Германии. Еще 16 августа, через два дня после совещания в Оберзальцберге, Гендерсон написал пространное личное письмо Вильяму Стрэнгу, служившему в министерстве иностранных дел. Оно было более откровенным, рассудительным и более личным, чем обычные служебные донесения Гендерсона; в нем был один характерный абзац, который подтверждал, что Гендерсон мог не иметь ни малейшего представления о принятых в Оберзальцберге решениях, когда он писал это письмо. (Даже много позже, уже после начала войны, когда Гендерсон писал свои мемуары, он не имел никакого представления о проведенном Гитлером совещании 14 августа.)
Ссылаясь на краткое содержание беседы Гитлера с швейцарским верховным комиссаром Лиги Наций в Данциге 11 августа (за день до того, как Гитлер принял Чиано), Гендерсон пишет: он убежден что «Гитлер говорил правду, когда он заявлял, что в этом году сдерживал своих генералов. Из всех немцев, хотите – верьте, хотите – нет, Гитлер занимает самую умеренную позицию по Данцигу и польскому коридору». Ни один человек, знавший о характере совещания в Оберзальцберге, не стал бы так писать.
И мы подходим ко второй загадке, связанной с совещанием в Оберзальцберге 14 августа. Могли ли руководители оппозиции Гитлеру решить ничего не сообщать британцам и французам и тем более полякам о том, что Гитлером принято окончательное решение начать войну против Польши? Могли ли они решить, что, если сообщат Чемберлену, что ни посредничество, ни новая конференция не предотвратят развязку войны, исчезнет последняя надежда на мирное урегулирование? Могли ли они предпочесть согласиться с доводами Гитлера, что за быстрым разгромом Польши Германия скорее обратится с щедрыми мирными предложениями к Британии и Франции, чем предстанет перед единственной другой реальной альтернативой?
Одна-единственная альтернатива, которая все еще была возможна сразу после 14 августа, заключалась в немедленном информировании англичан о принятых решениях в Оберзальцберге и об уязвимости немецкой обороны на западе. Это была возможность успешного контрнаступления союзников через Рейн и с воздуха. Короче говоря, это означало обеспечение Германии военного поражения на западе, когда ее основные силы были полностью заняты на востоке. Но это могло стать возможным при условии, что французы и англичане начнут немедленную мобилизацию. Но они ничего не знали и не начали мобилизацию наутро после 14 августа
