Следующие три дня Айронсайд посвятил изучению документов и планов, разработанных британскими и французскими штабами. Французы отказались от каких-либо мыслей о наступлении и против линии Зигфрида, и против итальянцев. Затем Айронсайд отправился к Хор-Белише, желая сообщить ему, что нет никаких планов и немцам предоставлена свобода отправить в нокаут Польшу и Румынию. Айронсайд был подавлен мыслями, что премьер-министр скроен не для войны и, по мнению Айронсайда, является пацифистом в сердце с «твердой верой, что Бог избрал его в качестве инструмента для предотвращения надвигающейся войны».
Айронсайд, вероятно, вспоминал генералов и авиационных маршалов союзников, которые были немногим лучше и почти не отличались от премьер-министра. Однако и немцы не были осведомлены относительно маневра союзников при розыгрыше польской карты. Немцев все еще сильно беспокоила перспектива войны на два фронта – и на это у них были все основания, – и они всячески старались устранить эту пугающую перспективу. В конце июля на одном из скучных приемов в Берлине Геринг сам взялся за дело. И снова выбранным посредником должен был стать умный и понимающий Поль Стелен.
Послушав некоторое время скучные светские разговоры, вспоминает Стелен, Геринг отвел его в сторону и пригласил Боденшатца присоединиться к ним. Геринг хотел знать, когда французский посол вернется из летнего отпуска. Стелен ответил: примерно в середине августа. «Это будет слишком поздно, – заметил Геринг. – Кулондр должен быть в Берлине; что-нибудь может случиться в любой день». Затем Геринг стал внушать Стелену, что французскому премьеру необходимо срочно сообщить о возможных событиях: он должен сообщить Даладье, чтобы Франция не брала на себя никаких рискованных обязательств в отношении Польши, – в течение трех или четырех недель она может оказаться втянутой в кризис куда более опасный, чем предмюнхенский кризис в сентябре.
Геринг распорядился немедленно вернуть Стелену реквизированный у него ранее личный самолет, чтобы он мог вылететь в Париж с этим сообщением. Боденшатц, провожая Стелена, добавил личное предостережение: к 1 сентября Германия будет в состоянии войны с Британией и Францией, «если союзники не проявят такого же понимания, как в Мюнхене». Через три дня, 31 июля, Стелен уже летел в Париж.
Уже на следующее утро Стелен прибыл к командующему французскими ВВС генералу Вюймену. Он подробно изложил содержание разговора с Герингом и Боденшатцем, сообщил свое личное впечатление о ходе немецкой мобилизации и высказал убеждение, что она завершится к середине августа; от себя Стелен добавил, что немцы, вероятнее всего, нападут на Польшу в течение четырех недель.
