. Иначе говоря, его существование имело подтверждение в независимых источниках.
Гог и Магог считались элементами христианской апокалиптики, нечестивыми народами, согласно поздним апокалиптическим легендам, заклепанными в горе Александром Македонским, которые должны вырваться оттуда накануне конца света. Таким образом, московиты оказывались в дурной компании: Библия прямо указывала на их злую сущность. Впрочем, родство с Мосохом, которое обсуждалось на страницах восточноевропейского нарратива XVI–XVII вв., не всегда имело только негативные оттенки. Наличие библейского первопредка все равно возвышало народ.
В конце XVI и XVII в. были осуществлены переводы на русский язык западно- и восточноевропейских исторических сочинений, созданных во второй половине XVI в. Речь идет о переводах хроник Мартина Бельского (фрагментарного для Хронографа западнорусской редакции и полного, сделанного ок. 1584 г.) и Конрада Ликостена (1599 г.)[267]. Помимо появления в отдельных списках, русские тексты этих хроник оказались использованы при составлении Хронографа редакции 1617 г. — произведения, обладавшего редкой популярностью в XVII в. Именно через текст Хронографа идеи раннемодерной национальной истории проникали в русскую историографию, в том числе идея о Мосохе как прародителе московитов. Она оказалась созвучна развивающейся в XVII в. украинской исторической мысли, которая противопоставляла московитов-россиян и русь-русинов (предков украинцев) как разные народы. В Густынской летописи «мосхины», потомки Мосоха, названы «дивним и ядовитым народом». Хотя тезис о Мосохе имел двойное толкование: он мог разделять славян и московитов, но мог и объединять всех славян как происходящих от единого библейского предка (и эта мысль также звучит в ранних украинских сочинениях).
В России образ Мосоха-прародителя, как справедливо заметил А. С. Мыльников, приживался долго и трудно. Даже имя его в ранних переводах польских хроник искажалось как «Мезоф» или «Пиезоф». Версия «Мосох = Москва» впервые получает полновесное звучание только в 1699 г. в сочинении монаха Афанасьевского монастыря Тимофея Каменевича-Рвовского «Историчествующее и древнее описание и сказание… о начале родов: Московского рода и Славенороссийского превеликого народа», а затем в трактате «Ядро истории российской» Алексея Манкиева (1715 г.)[268]. Однако эта версия недолго была на повестке дня, и уже В. Н. Татищев выразил сомнение в истинности происхождения россиян от Мосоха.
