Кровь, о которой так настойчиво просила племянница, была свиной. Ее хранили в специальном чане. После забоя из свежей свиной крови готовили различные деликатесы. Эта кровь и должна была стать чернилами, с помощью которых расторопная племянница собиралась написать донос на своего дядю.
Донос на имя святой инквизиции.
Исписанную неумелыми каракулями картонку следовало снести местному священнику-доминиканцу, который, к счастью, оказался близким другом сеньора Кихано, столь неожиданно впавшего в ересь.
Священник вздохнул с облегчением оттого, что исписанная племянницей картонка попала лично ему в руки, а не к кому-нибудь другому. Чтобы соблюсти формальности, лиценциат пригласил в качестве понятого цирюльника, и дело, которое могло принять для сеньора Кихано неприятный оборот, не вышло из рамок близкого круга друзей и родственников.
Аутодафе, таким образом, получилось тайным, можно сказать, домашним, и оно имело место непосредственно во дворе дома сеньора Алонсо, который к тому же продолжал находиться в забытьи.
Последствия грамотности племянницы Антонии, таким образом, общими усилиями удалось нейтрализовать. Священник и друг несчастного дона Алонсо хорошо понимал, чем могло обернуться подобное святое рвение со стороны родственницы, решившей заранее побеспокоиться о своем наследстве.
Лиценциату хорошо было известно, что во времена первой инквизиции, еще в эпоху Торквемады, в городах, где не было постоянного трибунала, инквизиторы появлялись наездом. Тотчас по приезде они приглашали к себе коменданта и под присягой обязывали его исполнять все их решения, иначе не только ему, но и всему городу грозило отлучение. В ближайший праздничный день инквизитор отправлялся в церковь и объявлял с кафедры о возложенной на него миссии. Он приглашал при этом виновных в ереси явиться к нему без понуждения, в надежде на легкое церковное наказание. Затем на месяц давалась отсрочка на размышление, так называемая отсрочка милосердия…
Вид города сразу менялся. Все боялись друг друга, родители – детей, дети – родителей, хозяева – слуг…
На каждом шагу только и слышалось: «Да сохранит вас Бог, идите с миром, да поможет вам Святая Дева…»
Беседы велись только на благочестивые темы.
Даже слухи инквизиторы могли рассматривать в качестве обвинения, не говоря уже о прямом доносе…
Все аккуратно записывалось в особую книгу.
Испания эпохи Великого инквизитора Торквемады. Толедо, 28 апреля 1487 года, за сто лет до событий, описанных Сервантесом
