Несколько столетий спустя император Тай-цзун из династии Тан (тай-цзун означает «великий предок») будет столь высоко ценить сочинение Ван Сичжи, что, как говорят, прикажет похоронить его оригинал вместе с собой; к счастью, он предварительно организовал изготовление точных копий.
В 1965 году ученый и археолог, коммунист Го Можо (1892–1978), тогдашний глава китайской Академии наук, устроил шумиху в китайском научном мире, предположив, что текст и каллиграфия датируются более поздним временем, чем то, в которое жил Ван Сичжи. Этот аргумент вызывал споры в китайской прессе многие десятилетия спустя. Говоря об этом противоречии в своей лекции «Отношение китайцев к прошлому», в которой также обсуждалось относительное отсутствие в Китае сохранившихся руин (в сравнении с европейскими скоплениями развалин вроде Колизея), ученый-китаист Пьер Рикманс размышляет:
Жизненная сила, творческое начало, кажущаяся безграничной способность к метаморфозам и адаптации, которые китайская традиция демонстрирует на протяжении 3500 лет, вполне могут происходить из того факта, что эта традиция никогда не позволяет поймать себя в ловушку устойчивых форм, неподвижных объектов и предметов, в которой она рискует быть парализованной и погибнуть [10].
Поэзия и даосизм объединяли элиту, но в трудные времена гораздо большее количество людей находили утешение в буддизме. Буддизм проник в Китай в эпоху Хань через Шелковые пути. К VI веку обращенные буддисты были по всей стране[39], и в одном только Чанъане насчитывалось более 10 000 монахов и монахинь. С большим энтузиазмом буддизм принимали евнухи, которых утешало обещание перерождения; они носили свои отсеченные органы, баобэй 寶貝 («сокровище»), в специальном сосуде, чтобы воссоединиться с ними в следующей жизни. Женщины, которым конфуцианство предлагало мало утешений, тоже с готовностью перенимали буддийские убеждения. В китайском обществе стал развиваться синкретический, прагматичный подход к философии и вере. Строгий приверженец конфуцианства мог не любить буддизм так же сильно, как и даосизм, и, однако же, его жена вполне могла молиться Будде о даровании ей сыновей, готовя при этом даосский настой, повышающий плодовитость.
Ни поэзия, ни молитвы не могли спасти Цзинь, которая пала в 420 году. Последовавший за этим период, еще более хаотичный и полный насилия, историки называют по-разному – Шестнадцать варварских государств, Северные и Южные династии, Шесть династий. Именно в эти беспокойные и опасные времена Тао Юаньмин сотворил идеал Весны персикового цвета – утопию, в которую можно было «спастись бегством от Цинь».
