Миссионеров Шульга не любил ни в армии, ни среди волонтеров, да и сам им не был, даже с учетом нынешней своей профессии ликвидатора-санитара. У идейных всегда существует лишь одна правда, причем своя, а так как они “не за себя, а за идею”, то им все вокруг по жизни должны. Поэтому он предпочитал иметь дело не с пламенными борцами, а с циничными профи, работающими по правилам, но за деньги. Филин, похоже, именно из таких.
— Зачем ты сюда приехал? — спросил Шульга.
— А сам ты за что воюешь? — ответил вопросом на вопрос Филин. — Вроде бы русский, наш.
— Я не россиянин. Я украинец. Ваши мою страну просто взяли и тупо нагнули. И мне плевать, на каком языке говорят те, кто это сделал. Примерно понятно?
— Ну, в общем, да…
— Ты русских с россиянами не мешай! — встрял в разговор Назгул из глубины бетеэра. — Я десять лет на Кипре работаю. Сначала да, все одинаковые были, что москали, что хохлы. Но вскоре начали различаться. На отдыхе в чужой стране это хорошо видно. Украинцы — нормальные, хоть большинство говорит по-русски. А вот россияне по поведению — как дети из спецприемника для дебилов, которых из клетки выпустили на волю, даже миллиардеры. Так что ну вас нахер с вашим российским миром. Вы только сами себе и нужны, рядом с вами жить — все равно, что по соседству с бомжатником…
— Давайте без философии, — поморщился Филин. — Лучше скажите, вы оба были в Шармалыке?
— Только я! — ответил Шульга.
— Ты там моих парней положил…
— Сказал бы, что ничего личного, но это будет не так!
Филин задумался. Потом спросил.
— А не боишься? Ведь может как угодно обернуться. Если что, отвечать придется…
— Когда у меня появляется ощущение внутренней правоты, то хрен я чего боюсь! — просто сказал Шульга.
Филин еще раз задумался. Коротко кивнул, мол принял, проехали. Что у него при этом творилось в душе Шульга так и не разобрал. Профессионал хренов, умеет чувства скрывать. Но это пока не важно. Главное то, что он сделал наконец выбор.
Бультерьер вразвалочку подошел к Шульге, поглядел вопросительно, мол какие дальше действия, командир. Но вдруг, не дождавшись реакции, развернулся к воротам и тихо, с выражением, зарычал.
В относительной тишине стал хорошо различим нарастающий рев танковых дизелей.
