Д. Пучков: Итак, у нас на селе полная вакханалия, и тут в октябре семнадцатого к власти приходят большевики. Что они сделали и к чему это привело?
Е. Прудникова: Когда большевики выкидывали лозунг «Вся власть Советам!», они не имели в виду, что государственная политика будет строиться в каждой отдельной деревне, а всего лишь, говоря умными словами, хотели противопоставить власти, опирающейся на «элиту», власть, опирающуюся на народ. Но к Октябрю, как я уже говорила, этот лозунг был явочным порядком реализован. В каждом городе и в каждом селе сидели свои Советы, каждые Советы вели дела, как хотели. Города кое-как, более-менее управлялись по партийным каналам (хотя и там хаос был несусветный), а деревня от местной власти зависела целиком. И тут же выяснилось, что Советы Советами, а интересы у власти и у деревенского населения прямо противоположные.
У города в деревне был один-единственный интерес: продукты, продовольствие. Мы дали вам землю, а вы уж будьте добры, кормите города. Тем более городского населения в стране всего-то 15 %, трудно прокормить, что ли? Оказалось, трудно.
Мы уже говорили о структуре сельского населения. Еще раз напомню, что около 70 % крестьян были бедняками, из коих не меньше половины хлеб покупали. То есть того, что они выращивали, им для себя не хватало, и они были вынуждены докупать продовольствие. Около 25 % оставшихся были середняки, которые кормили себя сами, но существенных излишков не имели. И только 5 % так называемых зажиточных хозяев в деревне отправляли хлеб на продажу. Раньше на продажу выращивали зерно еще и крупные помещичьи имения, а теперь их не осталось. Нет крупных хозяйств, хлеб порасхватали, землю, инвентарь — все порасхватали. Лучше от этого никому не стало. Разделили помещичье поле на сотню хозяйств, было пять десятин, стало семь — от этого хлеба на рынке не прибавится.
Д. Пучков: А это как получается? Было у него три десятины, он еще три себе добавил, и стало все же в два раза больше…
Е. Прудникова: Да не в два раза, там прибавка была процентов 20 от силы. Помещики к тому времени давно уже свою землю продали, отдали в аренду. Это была скорее социальная прибавка, обозначающая победу крестьянина над старым врагом.
Д. Пучков: То есть никакого взрывного роста не было?
Е. Прудникова: Откуда он возьмется, если были разорены почти все крупные хозяйства? У серьезных хозяев и землю обрабатывали лучше, и скота, инвентаря хватало соответственно, и урожайность повыше была. Не двести, как в Германии, но… скажем, пудов по семьдесят с десятины. А когда хозяйство разделили на сто кусков, то скота с инвентарем на всех не хватило, культура обработки земли рухнула сразу в XVII век с урожайностью в 30–40, в лучшем случае 50 пудов. Все получилось точно так, как говорил Столыпин еще в 1906 году. Так что земли у крестьян стало больше, а хлеба в стране — меньше.
