Е. Прудникова: Сложно, конечно. Особенно если у тебя по весне дети от голода умирали. В раскулачивании было много разных нюансов. Потом, вот еще один способ «заработка» кулака — так называемая отработка. Например, нет у бедняка лошади, а пахать надо. Он берет на неделю у кулака лошадь, и за то, что он неделю на этой лошади пахал свою полоску, он месяц работает на кулака на его поле. И наконец, еще один способ разбогатеть кулаку — это мелко оптовая скупка хлеба. Если у человека, например, есть на продажу десять пудов хлеба, он же за полсотни верст не повезет их на базар. Ну, продаст он там на двадцать копеек дороже, а толку-то? Ему надо взять у того же кулака лошадь, потом эту лошадь отрабатывать, потом переться двое суток на ярмарку. Естественно, ему удобней продать подешевле, но на месте. А кто скупает эти мелкие хлебные излишки? Кулак и скупает. Мы еще будем говорить о «хлебных войнах» 20-х годов, тогда это очень сильно сказывалось. Поэтому, как мы видим, кулак — это вообще не крестьянин. Он мог пахать, он мог не пахать. Как вспоминала одна сибирская крестьянка, у кулаков руки были белые, мягкие и пухлые. Сами они не работали, на них работали другие. Кулак — это классическая сельская мелкая буржуазия. Вот кулак, лавочник и примыкающий к ним священник, которому кто жертвовал на храм? Явно ведь не бедняки…
Д. Пучков: Священник проводил кулацкую политику?
Е. Прудникова: А что ему оставалось? Вы думаете, почему у нас была такая борьба с религией на селе в 30-е годы? Вовсе не потому, что так сильно Бога не любили.
Д. Пучков: Это к Богу не имело отношения.
Е. Прудникова: Вот именно. Борьба с религией имела под собой вполне конкретную антиколхозную агитацию. Священник пил чай с кулаком, священник пил чай с лавочником, он всегда держал их сторону, и поэтому, когда началась коллективизация, тут же появились проповеди на тему огненных дождей, которые будут падать на колхозников, и черных могил, которые летают по небу и тоже падают на колхозников.
Д. Пучков: Черная могила?!
Е. Прудникова: Да, черная могила. Это из реальных проповедей времен коллективизации. И вот на селе рулила, как говорили большевики, «тройка» — кулак, лавочник, священник. Супротив священника как такового я, как православная, не имею ничего, но в данном случае религия становилась заложницей их антигосударственной деятельности.
Ну, а до революции она была заложницей их прогосударственной деятельности. На столыпинской реформе кто поживился? Поживились-то главным образом не «достаточные крестьяне», а кулаки, у которых были деньги все это скупать, и те, у которых были деньги на заведение хоть какого-то культурного хозяйства — если они, конечно, хотели его завести. Как говорится в известном мультике, «нас и тут неплохо кормят». А с другой стороны — у тебя культурное хозяйство, высокопродуктивное, и ты односельчанину взаймы зерна не дашь? Конечно, дашь.
