То есть папа на войне, мама в тюрьме, дети — живите, как хотите, зимой с голоду сдохнете. К счастью, по-видимому, какая-то из солдаток успела написать на фронт, и кто-то из фронтовых офицеров вошел в положение своего солдата. Офицеры тоже бывали разные. И вот с фронта пришло письмо главному начальнику Киевского военного округа, господину Троцкому (не тому самому Троцкому, а однофамильцу), по приказанию которого женщин через некоторое время освободили. Как вам история?
Д. Пучков: Отличная!
Е. Прудникова: Да, отличная история. Вот так проходила столыпинская реформа.
Д. Пучков: Любили Столыпина, по всей видимости?
Е. Прудникова: Сам Столыпин к тому времени уже помер, но дело его еще долго отзывалось. Эта история произошла в 1916 году. Пройдет пятнадцать лет, сыновья Острянкиной и прочих женщин вырастут. А что у нас было в 1930 году?
Д. Пучков: Колхозы.
Е. Прудникова: Да, а еще раскулачивание. И вот тут-то все эти счеты и будут сводиться. В 1917 году сводили счеты за реформу 1861 года, столыпинскую реформу просто остановили, а счеты за нее сводились в 1930 году, когда пошло раскулачивание.
Таким вот образом проводилась столыпинская реформа.
Д. Пучков: И какие были результаты?
Е. Прудникова: Если мы почитаем «Википедию», то узнаем, что около 25 % крестьян взяли землю в собственность — странно, потому что противоречит другим данным. Однако, пройдя по первоисточникам, мы выясним, что товарищи из «Википедии» немножко приврали. На самом деле около 25 % крестьян за время с 1908 по 1917 год обращались к землемерам, и наши городские жители решили, что к землемерам они обращались только за тем, чтобы укрепить свои наделы. Других нужд у них не было! Но в реальности землю в собственность, по разным данным, взяли от 6–7 до 10 % крестьян. При этом где-то две трети взявших составляли именно маломощные хозяева, которые взяли землю, чтобы тут же ее продать и остаться уже без ничего. Таким образом, мы получим около 3 % столыпинских «достаточных крестьян» или, по деревенской терминологии, кулаков.
Д. Пучков: А внутри, в этих коллективах и общинах, что происходило? Как они там промеж себя общались?
Е. Прудникова: Мы уже говорили о том, что, имея сильное хозяйство, очень трудно остаться просто земледельцем. Денежка денежку просит, и глядишь — человек уже и хлебушек в долг дает за процент, и землю берет в аренду, вот уже и батраки появились, и хлеб начал скупать. А что такого? Так ведут себя все «справные хозяева», а я чем хуже? И через несколько лет мы имеем типичного мироеда. Нет, были и другие: заводили культурное хозяйство и с него жили, другие помогали односельчанам бескорыстно, без процента, но это были исключения, «белые вороны» в родном селе, люди, живущие
