Вот смотрите: отряд пришел в деревню. Деревня не первая попавшаяся на пути — известно, что она «бандитская», то есть здесь часто бывают банды, да и среди жителей достаточно «зеленых». Последние при приближении отряда разбежались, но деревня осталась. Отряд поставил оцепление, собрал крестьян и потребовал выдать бандитов и оружие, дав два часа на размышление. Те, естественно, ответили, что никаких бандитов у них нет. Тогда по разработкам ЧК взяли заложников.
Корреспондент: Из семей сторонников повстанцев?
Е. Прудникова: Да уж наверное не из красноармейских! В донесениях не уточнялся принцип отбора, но вряд ли брали совсем молодых мальчишек, а также женщин, разве что вычислят чекисты какую-нибудь Марусю, которая лично председателю сельсовета глаза выколола. Насчет стариков не скажу. Помните, у Толстого в «Хождении по мукам» выведен такой матерый дед, у которого двенадцать коней да восемь сыновей? Посадил молодцов в седла — уже банда. Такого и взять могли.
Итак, взяли заложников. По истечении установленного срока — 2–3 часа — часть заложников на глазах у крестьян расстреляли. Это произвело совершенно ошеломляющее впечатление, из чего можно заключить, что раньше пугать и не делать было обычным методом власти. Сельский сход, который собирать не надо — уже собран, — тут же выдал нужный приговор, и все кинулись искать оружие и бандитов. И пусть результатом стали всего пара пойманных «зеленых» да штук пять винтовок, по тем временам даже не ничтожные результаты, а полный ноль, главное было сделано: получен приговор схода. С этой минуты население деревни, по меркам Антонова, стало коллективным предателем. Семьи расстрелянных, а также скрывшихся бандитов отправили в концлагерь, дома отсутствующих сожгли, имущество разделили между просоветски настроенными жителями.
Корреспондент: Зачем?
Е. Прудникова: Бандиты сплошь и рядом жили по деревням. Узнав о приближении отряда, они уходили в лес, а потом возвращались обратно. Дома жгли, чтобы им некуда было вернуться. Поскольку членов семей бандитов крестьянам принимать запрещалось под угрозой расстрела, то в итоге забота о семье ложилась на самих повстанцев — с таким обременением много не навоюешь. Семьи забирали по той же причине — чтобы людям из леса не к кому было прийти в селе, ну и в надежде, что бандит сам явится, чтобы выручить родных.
Затем оцепление снималось, позволяя крестьянам разнести весть о поведении отряда по окрестным деревням, и дальше на его пути мирской приговор получали сразу, а семьи, у которых кто-то был в банде, сами являлись на регистрацию. Так что населению одной-двух первых на пути отряда деревень считай не повезло, но в целом метод был эффективным и относительно бескровным.
