. Однако это предание не вошло в Житие, да и записано было довольно поздно, в XVIII или даже XIX веке. Трудно судить, насколько оно достоверно. Во всяком случае, деревянное изображение Спасителя, которое хорошо знали паломники позапрошлого века, появилось тут гораздо позднее времен Филиппа.
Многие иноки, зная о духовных подвигах давних своих предшественников, берутся повторить их и превзойти: принимают обет молчания на долгий срок, пытаются уйти в затвор, поселиться в чащобе или даже юродствовать Христа ради. Но далеко не у всех из этого выходит что-либо путное. Некоторые просто не выдерживают и сдаются. Другие берутся за дело, к которому они внутренне не расположены, из тщеславия, и ничего не приобретают этим для души. Кто-то старается напоказ; таким «молитвенникам» приходится испытать на себе насмешливое отношение братии. Наконец, настоятель монастыря или старец-наставник может просто не благословить на подобные действия, видя, насколько человек несерьезен, насколько он еще не дорос до аскетических трудов. А то, бывает, дав вначале благословение, игумен быстро останавливает тех, кто берет на себя груз не по силам.
К тому же по воззрению, распространенному в иноческой среде, тот, у кого лежит душа к особенным подвигам, привлекает пристальное внимание сил враждебных, нечистых. К такому монаху подступают бесы, ему приходится держать духовную оборону от их нападок со всех сторон. Сложно тут не соблазниться, не впасть в прелесть.
Истинный подвижник, прежде всего пустынник — большая редкость в иноческой среде, причем не только сейчас, но и в древности.
Филипп явно удалился на длительный срок не без благословения наставника, всё выдержал и вернулся в киновию[22], завоевав всеобщее уважение. Сколько времени он провел в уединении, неизвестно. Житие говорит о годах его пустынножительства. Но уединение на острове неподалеку от большого монастыря не может быть полным. Очевидно, к нему заходили другие иноки, возможно игумен и старцы, смотрели за благочинием и честностью его жизни, оценивали. Аскетические усилия, если предпринимаются они с прозрачной душой и прямой верой, воздействуют на монаха так же, как на металл воздействует процесс закалки: шлаки, дурные примеси уходят, остаются лишь чистота и прочность. Опытные братья Филиппа по соловецкой общине, очевидно, следили за изменениями, происходившими с его личностью, и вынесли доброе суждение. Это — не тщеславие, не торопливость духа, не самонадеянность экзальтированного неофита. Это —
