Митрополит Филипп - Дмитрий Михайлович Володихин

Бога ради живите любовно…

Митрополит Филипп

Русская церковь вот уже более тысячелетия играет важнейшую роль в судьбах нашей страны. Персоны, прославленные ею в лике святых, видные церковные деятели, духовные просветители заслужили добрую память потомков в неменьшей степени, чем знаменитые полководцы, правители, ученые. Разумеется, в советские времена писать биографии «церковников» было неудобно, опасно, да и бесперспективно. До печатного станка дошли бы в лучшем случае крохи, изувеченные красным карандашом бдительного редактора. Ныне тех запретов и след простыл. Однако полноценных жизнеописаний подобных личностей по сию пору появилось совсем немного.

Крупнейшие люди Церкви, люди-эпохи, люди-столпы нашим современникам известны лишь постольку-поскольку, и пробел этот исчезает крайне медленно.

Одним из первых в списке «великих неизвестных» стоит имя святого Филиппа, митрополита Московского.

В позапрошлом столетии о Филиппе писали много. Немало публикаций появилось и в XX веке. Однако вспоминают о нем, как правило, в сочетании с именем Ивана Грозного и, следовательно, прилагают деяния митрополита к общественной полемике вокруг опричных дел. В нашей исторической литературе образ митрополита Филиппа очень редко получал самостоятельное наполнение. Между тем роль святителя в жизни России столь велика, а нравственный пример столь созвучен нашему дню, что его можно было бы поставить как минимум вровень с титанической фигурой первого русского царя.

В отечественной исторической традиции нередко с большой силой звучало, да и в наше время еще звучит противопоставление двух крупных деятелей XVI века — Ивана IV и Андрея Курбского. Однако чем дальше, тем больше тускнеет фигура князя-«диссидента». Масштабы, которые придает ей массовое историческое сознание нашего народа, не столь велики, чтобы на ниве национальной мифологии Курбский удержался в роли нравственного полюса, на равных противостоявшего другому полюсу — государю Ивану Васильевичу. Интеллектуальные игры, которые князь вел из Литвы с бывшим своим правителем, были прежде всего абсолютно безопасными для него; к тому же узкосословная заостренность писем Курбского, адресованных царю, позволяет отыскать в них какие-то общечеловеческие максимы лишь с очень большой натяжкой.

Другое дело — митрополит Филипп. Он высказывался, рискуя собственной жизнью и жизнями близких людей. Он взывал к духу христианской любви. Он восстал против опричнины и придал конфликту с царем поистине евангельскую глубину. Наверное, Филипп-то и должен рассматриваться как тот самый недостающий «полюс». В его словах звучали истины, за которые мученики первых столетий христианства претерпевали мучения от жестоких властителей. Поэтому нравственный идеал, оставленный Филиппом, столь притягателен.