Назначенный для освобождения этого города отряд генерал-майора Ларионова в конце февраля находился, как мы видели[179], в Большом Акташе и лишь 4 марта двинулся к Нагайбаку. Ларионов видел перед собою только отступавших мятежников, и жители селений, по которым проходил отряд, хотя и имели от полковника Юрия Бибикова свидетельства в полном раскаянии, но потом опять перешли на сторону мятежников.
«Жены и дети сих извергов, – доносил Ларионов[180], – в пустых местах разбросанные, не имеют никакого пропитания и пристанища, которых, чтоб они не могли вовсе пропасть, не прикажете ли раздавать желающим. Из вышеписанных же две женщины не только не хотят возвращаться к своим изменой остервенившимся мужьям, по желают и закон принять греческий, почему я и определил отдать их желающим в деташементе, дабы без пищи и от стужи не погибли».
При приближении отряда генерал-майора Ларионова к Нагай-баку, мятежники отступили к Бакалам и Стерлитамаку. Заняв 6 марта Нагайбак, Ларионов в тот же день выступил было к Бакалам, но поделанные инсургентами завалы и глубокие снега заставили его вернуться обратно. В два часа ночи 8 марта он выступил к Стерлитамаку, где, по сведениям, была главная толпа под предводительством пяти башкирских старшин. В 20 верстах от Стерлитамака отряд встретил конные разъезды мятежников. Ларионов выслал для преследования их 100 человек чугуевских казаков, 50 изюмских гусар и 100 человек улан Казанского дворянского корпуса под общим начальством майора Харина.
В подкрепление кавалерии было отправлено 50 человек пехоты с одной трехфунтовой пушкой. Преследуя отступавших, Харин с своей кавалерией дошел до Стерлитамака, где, будучи остановлен артиллерийским огнем мятежников, выждал прибытия главных сил. Ларионов приказал открыть огонь из своих орудий, двинул кавалерию в обход, а лыжников на батарею, «сделанную из сенных возов». После нескольких выстрелов башкирцы, число которых, по показанию Ларионова, простиралось до 3 тысяч человек, а по более достоверным сведениям, не превышало 1500 человек, обратились в бегство. Уланы Казанского дворянского корпуса преследовали неприятеля и отбили две пушки. «Младенцы мои, – доносил Ларионов[181], – сугубо показали, что они произошли из благородных сердец, воспаленных ревностью, усердием верноподданнической любви и должности к августейшей нашей матери и отечеству».
Разбитые башкирцы отступили к Бакалам, а Ларионов пошел с отрядом обратно в Нагайбак. Он испугался известия, что в Бакалы прибыл на подкрепление мятежников брат Зарубина (Чики), а у Мензелинска собираются «новые толпы с разными старшинами»
