Тендеренда-фантаст | страница 21



Тут они запротестовали. И ассистент сказал обескураженно:

«Они хотят здесь сидеть и пожирать кору своего мозга. Больше они ничего не хотят. И у них больше нет штанов. Они пожертвовали всем, вплоть до рубашки».

«Брось им коричневые брюки Абдул Хамида[58]! – смирился мастер. – И давай пойдём дальше. Тут ничего не попишешь. Поистине, у некоторых могло наступить перевозбуждение ума, так что они начнут угрожать, приставлять шашки нам к желудку, потому что мы не делаем попыток скупить их переживания. Бог свидетель, отчаянное племя!»

XI. Йолифанто бамбла о фалли бамбла…[59]

Изображение каравана слонов из всемирно известного цикла «гаджи бери бимба». Сочинитель торжественно представлял этот цикл как новинку в первый раз в 1916 в кабаре «Вольтер». Костюм епископа из блестящей бумаги, в который он был тогда облачён, с высоким, в сине-белую полоску, шаманским головным убором, до сих пор почитается кроткими жителями Гавая в качестве фетиша.

Йолифанто бамбла о фалли бамбла гроссига м-пфа хабла хорем егига горамен хиго блойко руссула хуйу холлака холлала алонго бунг благо бунг благо бунг боссо фатака ю юю ю шампа вулла вусса олобо хей татта горем эшиге цунбада вулубу ссубуду улу вассубада тумба ба-умф кузагаума ба-умф

XII. Гимн-3

Тендеренда со своей стороны передаёт почитание своему скрытному рукоположенному начальнику. Праотец гимнологов назван в этом гимне среди прочего «халдейским архангелом», «потусторонним кораллом» и «текучим мастером». Шутовская пляска этой книжечки приносится ему в жертву: «Мы дурацкие портняжки, пляшущие в огненной мантии вокруг бочки с водой». Последние стихи в особенности выдают полную самоотверженность. Тендеренда охвачен сильной ностальгией. В печальные часы он декламирует стихи себе в назидание.

Халдейский архангел, звёздный король, пурпурный
Человек с ладонями, означающими сон,
Ты вызываешь в нас явление животных,
Ты прицепляешь нас к звенящему ордену мага,
Ты примыкаешь нас к созвездиям,
Которые нас разрезают и делят.
Все святые, все мёртвые мастера,
Фиалковое стекло, в нём мы расцвели,
Мы умираем повдоль и крест-накрест,
Нас душит последний кашель,
Мы тонем в вечном пространстве,
Слёзах Святого Лаврентия[60], светясь и восторгаясь.
Ты, начальник зоны, чёрный шеф,
Мы подвержены припадкам эпилепсии, припадкам смерти!
Святой целитель Козьма не может нам помочь.
Мы отмираем от тебя временами, мы отмираем от тебя целиком,
В тебе всё общее.
Большую Медведицу мы несём как нарыв на руке,