Римляне спрашивали: разве у Бога может быть Сын? Конечно, отвечали апологеты, ведь и у Зевса есть сыновья, и им тоже приходилось страдать — например, Гераклу. Почему Христа называют Словом? Но и Гермеса тоже называют Словом, то есть вестником богов. Кто в здравом уме поверит, что мертвые воскреснут и встанут из земли вместе с плотью? Но материя не изначальна, объяснял Афиногор, а сотворена Богом, поэтому в воскресении нет ничего удивительного: если Он меня сотворил, то сможет и воскресить. Почему всесильный Бог не помогает своим почитателям и не защищает их от казней и пыток? Потому что это «прекрасное зрелище для Бога, когда христианин борется с скорбью, когда он твердо стоит против угроз, пыток и казней, когда он смеется над страхом смерти и не боится палача!» Христиане терпят бедствия и страдания как воины, совершающие подвиги: «У нас не только мужчины, но даже отроки и женщины, вооружившись терпением в страданиях, презирают ваши кресты, пытки, зверей и все ужасы казней».
Одним из самых тяжких и серьезных обвинений язычников была бесполезность и вредность христиан для государства. Апологеты опровергали этот тезис особенно энергично. «Мы живем вместе с вами, — возмущенно писал Тертуллиан, — пользуемся той же пищей, одеждой, у нас тот же внешний образ жизни, те же жизненные потребности. Живя с вами, мы не обходимся без форума, без рынка, без бань, без гостиниц, мастерских, ярмарок. Вместе с вами и подобно вам мы плаваем, отправляем военную службу, обрабатываем землю, торгуем. Я не понимаю, каким же образом мы можем оказаться бесполезными членами общества, в котором мы живем?» Наоборот, как раз с появлением христиан государство может рассчитывать на процветание и благоденствие. Христиане не совершают зла и преступлений, потому что боятся воздаяния от Господа. Они ждут царствия, но не земного, а царствования с Богом; иначе они не шли бы на смерть ради имени Христа, а постарались бы добиться своего уже в этом мире. «Не будучи одержимы пристрастием ни к славе, ни к почестям, мы не имеем нужды ни в скопищах, ни в заговорах; вселенная — вот наше государство».
То, что язычники клянутся в верности императору и приносят жертвы его гению, еще ничего не значит: ведь это не мешает им устраивать заговоры и убивать властителей, которых он лицемерно почитают. Христиане же никому не желают зла и всех любят, поэтому они искренне молятся за императора. Для христиан все люди братья, и язычники — тоже братья, хотя и плохие. Мы не признаем императора Богом, объяснял Иустин, но считаем его правителем людей и молимся за него и за благоденствие страны. К тому же, у христиан есть важная причина молиться за здоровье императора: существование римской империи отдаляет кончину всего мира и страшные бедствия, а «мы не хотим видеть ужасы конца света, поэтому желаем долговечности империи». Единственное, в чем нас обвиняют справедливо, едко заключал Тертуллиан, это в том, что доходы ваших храмов падают. Что ж, извините, что у нас не хватает средств помогать и людям, и богам! Впрочем, мы даем всем, кто просит: если Юпитер протянет руку, подадим и ему.
