Я же, кроме досады, ничего не испытывала. Если бы не этот обед, дослушала бы историю до конца. Конечно, до сих пор не была уверена, что это не бред, не шутки моего разума. Но тогда, я сошла с ума, и место мне в психушке. А в это я тоже не верила.
— Долго еще будешь рассиживаться? Топай уже в столовку…
— Да иди ты!..
У верзилы даже лицо вытянулось от удивления. Явно не ждал от меня подобного. Я же взглянула на него характерно, вставая с кровати, мол, не тебе одному хамить тут.
Николай не обманул — все семейство было в сборе. Сидели себе чинно за столом и явно ожидали меня, не приступая к обеду.
— А вот и наша гостья пожаловала, — широко улыбнулся Марков и сам галантно выдвинул для меня стул.
На его радушие я старалась не реагировать, зная точно, насколько оно напускное, и отчетливо помня, как со мной обошлись вчера. С каменным лицом усаживалась за стол. Краем глаза подметила, какими напряженными выглядят его жена и сын с невесткой. И лишь потом обратила внимание на незнакомого мне мужчину, по левую руку от меня. По всей видимости, это и есть старший сын Артема Давыдовича — Матвей. К слову, тот вообще ни на кого не смотрел — над тарелкой склонился так, что едва ли не касался ее носом, длинные патлы почти полностью скрывали его лицо. И он единственный с аппетитом поглощал пищу. Остальные приступили к обеду, как только я заняла свое место.
— Инга, познакомься с моим первенцем, — заговорил Марков, как только с первым было покончено.
Едва сдержалась, чтобы не добавить, что не с первенцем, а одним из двух первенцев. Но этого делать было никак нельзя. Во-первых, я далеко не была уверена, что на самом деле слышала рассказ, а не придумала его, а во-вторых, в любом случае, этот изверг не должен ни о чем догадываться, пусть и дальше продолжает думать, что я нахожусь в полном неведении. Как мне самой может пригодиться приподнятая над тайной завеса, я пока не знала, но очень надеялась, что все происходит не зря, и кто-то таким образом проявляет заботу обо мне.
— Матвей, — позвал Артем Давыдович, и я с садистским удовлетворением подметила, что тот никак не отреагировал на отца, продолжая молча поглощать уже второе блюдо. — Матвей! — повысил голос Марков.
Это подействовало. Сын отложил ложку и медленно повернул в нашу сторону голову. Да уж… Ну и рожа! По-другому даже выразиться не могла. Покрытое многодневной щетиной лицо было все испещрено шрамами. Под левым глазом красовался огромный фингал. Губа рассечена. А волосы… Он когда, вообще, причесывался в последний раз? Тут в моей голове что-то щелкнуло. Сидящий рядом со мной мужчина напомнил волка, которого видела сегодня утром, что так внимательно меня обнюхивал. Голову даю на отсечение, что это был он. Обе ипостаси производили крайне неопрятное впечатление. А когда Матвей взглянул на меня своими серыми невыразительными глазами, я лишь уверилась в догадке.
