В спальне к ногам Пашки вернулась чувствительность, но заболела голова. Да так резко и сильно, что он заплакал. И в слезы сына Кирилл как-то сразу поверил.
И в третий раз он едва не рехнулся, когда у Пашки начала ползти температура — резко и с сильным ознобом. И тогда он позвонил Владе Кис.
Почему ей? Почему не Игорю, а точнее, его жене, как делал раньше? Или Ирине Леонидовне, у которой уже есть внуки, насколько Кирилл помнил? И он не сомневался, что она ответит на звонок и сразу же приедет. Настолько был в этом уверен, что Игната отправил за ней раньше.
Взгляд снова упал на бокал с виски. От мысли, что выпьет, стало противно и горько во рту. Недолго думая, Кирилл вылил крепкое пойло в раковину, забросив туда же и стакан.
Врач сказал, что в ангине нет ничего страшного, если она не инфекционная. Мазок из горла сына он взял, о результатах обещался сообщить уже завтра. Выписал кучу препаратов, за которыми уже сгонял Игнат в круглосуточную аптеку…
Почему она так долго не спускается? — в который раз подумал Кирилл. Или она уснула рядом с Пашкой? Хотя, почему рядом? Наверное, она заняла комнату няни, как и раньше…
За дверью послышались тихие шаги, и Кирилл неожиданно для себя испытал прилив радости. Неужели он только потому так долго сидит в кухне, что ждет ее?
Дверь отворилась, и появилась пианистка в вечернем платье. А, ну да… она же сюда прямиком со свидания примчалась. Досада не заставила себя ждать, и природу ее Кирилл пока не понял. Ему-то какое дело, где и с кем она проводит время? Наверное, все дело в Штольце, который точно пригласил Владу на свидание назло ему.
Она испугалась, увидев его, и замерла на пороге.
— Не бойся, я не кусаюсь, — усмехнулся Кирилл.
— А я и не боюсь, — вскинула пианистка подбородок. — Просто, не ожидала вас здесь застать.
— Думала, я сплю?
— Если честно, то я об этом вообще не думала. Могу я выпить молока? — сделала она шаг от двери.
— Ну попробуй, — к собственному удивлению Кирилл понял, что голос его прозвучал угрожающе.
— В каком смысле? — сразу же напряглась Влада.
— Да ни в каком! — тряхнул он головой. — Валяй — пей молоко.
Он следил, как она приблизилась к холодильнику, достала пакет с молоком и налила себе в чашку. По ходу непроизвольно отмечал, как идет ей это платье, как грациозно она двигается, какие изящные у нее руки, с длинными трепетными пальцами…
— Не могли бы вы не буравить меня взглядом? — возмущенно проговорила пианистка, поворачиваясь к нему с чашкой в тех самых пальцах, которые он и разглядывал только что.
