А я?.. Кажется, я уже сошла с ума, раз ни о чем не могу думать, кроме возбужденной плоти, что Гордей как раз выпустил на волю, расстегнув штаны. Я точно ненормальная, раз забираюсь на него, широко расставляя ноги, удобно устраиваясь ими по бокам, и резко насаживаю себя на его пульсирующий орган. Стон наслаждения срывается с моих губ, тогда как Гордей уже задает ритм, поднимая и опуская меня, впиваясь в мои губы своими.
Разрядка наступила почти сразу же, до такой степени сильно было во мне возбуждение. Очень скоро я забилась в конвульсиях оргазма. А потом и Гордей достиг пика. И какое-то время мы оба пытались справиться с дыханием, вплотную прижавшись друг к другу.
— Я разорил альпинарий в доме одного богатея, — вдруг прошептал мне на ухо Гордей, обдавая его горячим дыханием, лаская губами и языком. — И это самое малое, на что я готов пойти ради тебя, девочка.
До полнолуния и проведения ритуала оставалось чуть больше суток, когда после ужина я сообщила Гордею:
— Не пугайся, если проснешься и не обнаружишь меня рядом. Под утро я отправлюсь на кладбище.
— Ночью? На кладбище? А зачем? — лицо Гордея вытянулось от удивления. Он так и замер, не донеся чашку с чаем до губ.
Я развеселилась — таким потешным он сейчас выглядел. И решила немного над ним пошутить.
— Придется разрыть могилу, чтоб добыть палец мертвеца, прядь волос и лоскут одежды, — пожала я плечами, напуская на себя самый равнодушный вид, на какой только была способна, видя растерянность Гордея.
— Ты в своем уме? — аккуратно уточнил он.
— А что такое?
— Ночью разрывать могилы?.. — Гордей заметно побледнел.
— Подумаешь! Я сто раз это проделывала, — махнула я рукой и отвернулась к окну, чтоб он не заметил, как улыбка кривит мои губы.
— Рита?.. — позвал он.
— Не волнуйся, вернусь я очень быстро. До кладбища тут рукой подать. Ты еще будешь спать, когда я со всем управлюсь… — тараторила я, убирая со стола, складывая посуду в раковину и принимаясь ее мыть.
Но, кажется, меня все-таки раскусили. Почти сразу же руки Гордея обхватили меня сзади, а сам он прижался к моей спине.
— А теперь честно, маленькая негодница, зачем тебе нужно на кладбище? — проговорил он мне на ухо, спускаясь и целуя шею, зная точно, какая последует реакция.
— Честно, Гордей, — пробормотала я, и тарелка с грохотом выпала из моих ослабевших рук.
— А если подумать?..
Руки его скользнули вверх по моему животу и несильно сжали грудь. Губы продолжали целовать шею, лишая меня остатков разумных мыслей…
