Позднее Гарибальди расскажет об одном из кораблекрушений, свидетелем которого он был; оно произошло недалеко от берега, когда он возвращался в Ниццу на бригантине «Энеа» капитана Джузеппе Джервино. Шквал юго-западного ветра, самого коварного у лигурийских берегов, поблизости от мыса Ноли, опрокинул судно. В нескольких кабельтовых от «Энеа» каталонская фелука перевернулась и затонула, накрытая двумя донными волнами, — у моряков с «Энеа» не было ни малейшей возможности прийти на помощь каталонцам.
Неукротимая ярость моря, которой нужно уметь противостоять, сюрпризы, которые нужно мгновенно парировать — натянуть паруса, убрать паруса, попытаться лавировать галс за галсом, отдаться на волю волн, удерживая судно на гребне, — Гарибальди столкнулся с этим в первые годы плавания: своенравное Средиземное море было его университетом.
С пятнадцати лет он знал, что такое страх и как его преодолеть. Разве шторм менее страшен, чем кавалерийская атака?
После того как, вцепившись в поручни капитанского мостика на корабле, имеющем не более пятнадцати метров в длину, ты выдержал шквал юго-западного ветра, ты сможешь, не дрогнув, выдержать и атаку. Быть моряком на этих маленьких яликах с экипажем из десяти человек — это научиться бороться, когда нет возможности бежать, и сражаться, пользуясь лишь тем, что есть под рукой: несколько квадратных метров парусины плюс собственная ловкость. Хорошая школа для будущего полководца.
Но во время своего второго плавания вместе с отцом Гарибальди не пришлось сражаться со штормом. «Санта Репарата», идя вдоль берега, направлялась в Фиумичино, римский порт.
1825 год был святым годом. Может быть, плавание Гарибальди на борту отцовской тартаны было связано с этим: Доменико Гарибальди хотел предложить сыну зрелище праздничного Рима, славящего Господа и Господню Церковь.
Он увидел город, заполненный разноязыкой толпой, противоречивый, покоряющий своей красотой, с памятниками императорам — и нищими, город, отмеченный печатью разложения, подвластный князьям церкви.
Рим покорил его — и разочаровал. Гарибальди показалось, что эта власть душит город. И в самом деле, после падения империи все то новое, что было создано под французским влиянием, было уничтожено реакцией, вначале возглавляемой Пием VII, а затем Львом XII (удостоенным папского сана в то время, когда он был уже известен как самый реакционный из кардиналов).
В Риме Гарибальди увидел бесчисленное духовенство, высокомерное, безразличное к вере и бросающейся в глаза бедности большинства горожан.
