— В хорошей игре — почему бы и нет?
— Ага! Вот, неравнодушный ты человек, — это точно. С тебя началось! Представь, ты прошла бы мимо… Какой механизм закрутился! Какой резонанс! А не ты — и не знал бы никто, что убит на земле человек. Представляешь!
— Ральф… — уточнила Люда.
— В милицию он не пошел бы.
— Полагаешь, что он о милиции думает так же, как ты?
— Может быть, — рассмеялся Сева, — Так вот, человек мой азартный…
— Неравнодушный.
— Неравнодушный! Пари предлагаю.
— Да-а? — улыбнулась Люда, — Пари? И на что же?
— Творческий ты человек, Людмила! Что говорить — творческий! Ведь не спросила — о чем?
— Это, скорее — практичность, Сева. Не творчество.
— Милый мой человек, смелый! Спорим на романтический ужин с музыкой Листа и со свечами. Спорим?
— И где это будет: Лист и свечи? В твоей квартире?
— В моей!
— Серьезный залог!
— Отступишь?
— Давай! — согласилась Люда.
— Ты что? — удивился Сева.
— Не веришь?
— Да, как-то, ты удивила…
— А чем?
— Согласилась так…
— Согласие, что — это повод для удивления?
— Нет… Но, Люда, предмет, я надеюсь, понятен?
— Понятен. Мы без секундантов?
— А разве в пари секунданты бывают?
— Не знаю. Пусть так: между нами. Но, дадим уголовному розыску шанс, — полгода.
— Разумно… — вздохнул, согласился Сева, — я буду терпеть…
«Неразумно! — в сердцах, про себя возразила Люда, — Пари, где от нас ничего не зависит! Но только „Предмета“, — если пари не выйдет, ты от меня никогда не получишь! А шанс получить, между прочим, был, если ты мужчина, который видит во мне желанную… Не добиваешься ты, не зовешь за собой — склоняешь меня к результату. Проиграю, — твоя, бери меня, Сева! А если не проиграю?»
«Шанс! — вдохновился Сева, — О, королева моя!» Время раздумий не знает: вечер встретится с ночью, и он, Сева Гриневич, положит руки на плечи Людмилы и ощутит их, — ну как сказать лучше? — покорность…
«А может сейчас положить их?» — посмотрел он на Людмилу. Она, без признаков удовлетворенности, или волнения, стояла рядом, легонько потупив голову, и не поднимая глаз. Даже в задумчивости молчаливой, была она привлекательной: просто чертовски! — добавил бы он. И подошел к ней:
— Люда, — хотел он ладонями прикоснуться к ее плечам. Она уклонилась: едва уловимо. Настолько едва, что может быть, даже и показалось… «Она что, мужчин вообще боится?» — мелькнуло в мозгу.
— Люд, — опустил он руки, — все правильно… — приободрил он, — Ну, ты ж понимаешь? Пора…
— Что пора, Сева?
— Ну, тебе ж двадцать три…
