Люда украдкой, так, чтобы не видел Потемкин, глянула на циферблат. «Смотри, не смотри, — сожалела она, — а Потемкин о времени вспомнит сам!»
— Десять дней, на фоне почти полугода — ничтожный мизер, в котором ничто развернуться не может!
— В 1917-м, — улыбнулся Потемкин, — десять дней потрясли мир!
— М-мм, Вы помните, я замечание делала по телефону?
— Это было, скорее, предположение… Помню: с Вами, ну то есть, со мной спорить трудно, — так?
— Так, — хмурясь шутливо, она пожала плечами.
Кто сказал бы, увидев случайно, что это случайные люди? Двое добрых и старых знакомых, способных ценить свою дружбу!
— Предмет спора, Люда, могу я узнать?
— Нет, — потупилась Люда. Пальцы сложенных треугольной опорой у подбородка рук, побелели. — Я не смогу Вам назвать его. И не сделаю — так будет лучше, — этого никогда!
Потемкин смутился:
— Не надо. Простите, Люда. — он улыбался, ободряющей, доброй улыбкой, а мир в этот миг, потускнел у нее в глазах — Потемкин смотрел на часы.
— Извините меня, — попросила она, — я не ожидала! Все неожиданно! Три дня назад, я ничего в этой жизни не знала. Могла я представить? — спросила она с виноватой улыбкой, — Что будет здесь милиционер, вызванный мною? А я с ним пить кофе? А мне бы хотелось потрогать его руками, и совсем не хотелось, чтоб он уходил! Не знала…
— Не надо так, — попросил он.
«Впервые, на верное, растерялся милиционер!..», — сквозь готовую вот-вот уже набежать, слезу, про себя пошутила Люда.
Она взяла себя в руки. Жестом обеих рук, похожим на плавный, спокойный взмах крыльев, отвела от лица и стряхнула за плечи, длинные волны волос.
— Дай лапу Джим, на счастье мне… — с лирической грустью произнесла Людмила. — «А не ладили б Вы с Ральфом, не нашли б и мы друг друга». Так, Георгий?
— Получается, — да.
— Именно так, отвечала Вам я, в кафе. С точностью до наоборот! Кроме того, мы вполне могли ошибиться. Но у Вас нет на это права?
— Нет, — подтвердил Потемкин.
— Наверно, я тоже могу отнять у себя это право?
— Не надо.
— Да? Почему?
— Это нормальное право. Вы откажете в нем, а ошибка случится — конфликт между Вами и фактом. И он помешает исправить ошибку.
— Потемкин, мне Вас легко понять! Спасибо. С первых минут, с Ваших слов: «Говорите все так, как хотели сказать, набирая номер».
— Это хорошие свойства взаимности, Люда. Вы именно так говорите, поэтому я могу Вас понять, и ответить тем же.
— Эта моя заслуга? — вскинула брови Люда.
— Ваша! — улыбнулся, и, как недавно она, — пожал он плечами в ответ. И серьезно добавил, — Мне, в силу профессии, цена этой взаимности хорошо известна.
