— Москва не сразу строилась… Все у тебя получится. Я уверена! Думаю, профессор твой со мной солидарен, только разве он может признаться в этом тебе?
— Мона, ты неподражаема! — засмеялась Диана. — Только ты и считаешь меня сверхспособной.
— Милая, я знаю, что говорю, — Мона перестала грызть семечки и серьезно посмотрела на внучку. — Возможно, ты не гениальна. Гении — это особая категория, о чьей исключительности становится известно в момент рождения. Но я абсолютно уверена в твоем таланте. Просто, он нуждается в раскрытии. Талант, как правило, прячется где-то глубоко-глубоко. Вот тут и выходят на сцену учителя. Именно они должны помочь таланту выбраться из потаенных глубин. Далее, они должны научить тебя шлифовать его, доводя до совершенства.
Диана заслушалась, будто речь шла не о ней конкретно, а о чем-то отстраненном и захватывающем. Умела бабушка говорить так, что слушатель становился губкой, впитывающей информацию с жадностью новорожденного. Откуда только в ней столько мудрости? Наверное, этой мудрости учат книги, которые бабушка все время читает. А иначе, как объяснить ее грамотную речь, наполненную глубоким смыслом? В такие моменты Диана гордилась своей бабушкой и мечтала стать такой же — живущей в гармонии с самой собой. Только пока в ее жизни больше наблюдалась дисгармония.
— А знаешь, Мона, сегодня со мной произошел странный случай… — и Диана рассказала о необычном слушателе в подземном переходе.
— Правда, странно… — задумалась бабушка. — Ты говоришь, он выглядел слегка ненормальным?
— Более чем. Он выглядел безумным. Правда, мне показался довольно симпатичным, — почему-то признаваться Моне, что незнакомец показался ей симпатичным, Диане было немного стыдно. Она сама не понимала своего настроения.
— И в этот момент ты поняла, что играешь хорошо? — допытывалась бабушка. Во взгляде пожилой женщины появилась хитринка, которая, не известно почему, раздражала Диану.
— Ну, да… Мне так показалось. Я, как будто со стороны слушала музыку, которую сама же и исполняла. Странное ощущение.
— Кажется, я знаю, как это называется, — улыбнулась Мона.
— И как же? — немного агрессивнее, чем хотела, спросила Диана.
Она совершенно растерялась, не понимая, что происходит. Почему-то удобное до этого кресло теперь казалось ей жестким. Она сердито заелозила, усаживаясь в нем удобнее и поправляя начавший резко сползать плед. Отхлебнула из кружки и тут же поморщилась, почувствовав, как чай обжег язык. Даже любимые корзиночки показались ей жестковатыми и приторно-сладкими.
