— И часто ты ему рассказывала о своих бывших? — решила все-таки спросить я.
— Бывало…
Наташка скисала на глазах — спина сгорбилась, плечи опустились, глаза вновь наполнились слезами. Кажется, она начинала прозревать, что Толик — это что-то особенное в ее жизни. На короткий промежуток времени она спустилась с подмостков и стала самой собой.
— Думаешь, я зря все ему рассказывала?
Ну, конечно, зря, дуреха! Представляешь, как ты ранила его все время, если он любит тебя по-настоящему? Вот и его терпению пришел конец. Но вслух я всего этого говорить не стала, незачем, Наташа и так все поняла правильно.
— Господи! Какая же я дура! — Она обхватила голову руками и прижала ее к коленям. — Что же теперь делать?
Я не считала ее ситуацию непоправимой и так ей и сказала. Главное, что она поняла свою ошибку сейчас и не повторила ее потом.
— Как думаешь, может позвонить ему? — Она покосилась на телефон.
— Думаю, именно это и нужно сделать.
Ее, как ветром сдуло из кресла. Не хотелось становиться свидетелем их примирения, и я вышла из комнаты. Даже воду включила на кухне, чтобы не слышать их разговора. Во-первых, это очень личное, а во-вторых, я завидовала подруге и ничего не могла с собой поделать. Душу затопила грусть и тоска неизвестно по чему или кому. Вспомнился Иван и то чувство, что я испытывала к нему во сне. Меня окатило волной всепоглощающей любви. Захотелось увидеть его черные глаза, почувствовать его руки на себе, прижаться к его широкой и надежной груди. Так мне этого всего захотелось, что даже дышать стало трудно. И одновременно я отчетливо осознала, что никогда этого не будет. И такая безысходность навалилась, так стало жалко себя.
— Ну ты чего там застряла? — услышала я голос Наташи. — Выходи уже, проводи меня.
Я пряталась в ванной, пыталась привести лицо в порядок после горьких слез. Умывалась, обмахивалась… Посмотрелась в зеркало. Вроде следов слез не видно.
Наташа светилась от счастья.
— Мы помирились, и я убегаю.
— Здорово!
— Что за кисляк на лице? Ты не рада за меня?
— Рада, конечно, не говори глупостей. Просто, устала и спать хочу, — ответила я первое, что пришло в голову. Уже то хорошо, что Наташа не заметила моего заплаканного вида. Счастье застит глаза.
— Как твоя нога, кстати? — спохватилась Наташа, готовая выскочить за дверь.
— Хорошо, не переживай, — успокоила ее я.
Нога меня сейчас, действительно, заботила меньше всего. Да и не болела она. А вот душа моя беспокоила меня всерьез. Угораздило же влюбиться в человека, который жил неизвестно сколько лет назад.
