100 лет без любви | страница 13
— Не похож? — правильно прочитал он мои мысли.
— Не очень…
Ответ мой остался без комментариев.
Вскоре он остановился у моего дома. Я уже собиралась поблагодарить и удалиться, когда он снова спросил:
— А правда, что в этих домах стены картонные?
Я поняла, о чем он говорит. Не знаю, из чего сделаны стены в нашем доме, но если постучать по ним, то звук получается, словно стучишь по картону. Мне это даже нравилось. И точно стены выполнены из чего-то теплоудерживающего, потому что зимой у нас было очень тепло, а летом достаточно прохладно. Но объяснять все это новому знакомому я не собиралась, поэтому ограничилась вежливым:
— Не знаю.
Поблагодарив его и пожелав всего хорошего, я отправилась домой.
Мать чесала мне волосы и приговаривала:
— Какая же ты у меня ладная получилась! Вон глазищи-то — как два синих озера. А губы, словно сочные ягоды. И щечки…
— Мама, перестаньте! — перебила я. — Зачем вы все это говорите?!
— Как зачем? Положено так — на смотрины тебя обряжаю.
Издевается она что ли? Ну, точно! И голосок такой елейный. Мол, ты хоть обрыдайся тут и исстрадайся, а замуж я тебя все равно отдам за того, кого выбрали тебе.
Еле сдерживалась, когда мать сплетала волосы в тугую косу. И не потому что больно… Сердце кровью обливалось. Ваня, Ваня, пока ты там на ярмарке своей, меня готовят к позору — оглядывать будут со всех сторон, словно кобылу племенную. Все уже будет решено к твоему возвращению-то.
— Надевай сарафан, да платок не забудь повязать, — мать положила гребень и с довольной улыбкой рассматривала мою прическу. — Красотища!
Она уже ушла, а я все никак не могла заставить себя встать. Григорий с родителями вот-вот заявятся, а я в одной сорочке еще.
Сарафан мне мать выбрала голубой с выбитыми на нем золотыми цветами и косынку золотую — в тон.
— Этот цвет идет к твоим глазам. Они начинают сверкать, словно сапфиры, не раз приговаривала мать.
Она и ленты мне вплела в косы золотые. Примерно так я и чувствовала себя сейчас — как драгоценный камень в богатой огранке. Вот меня выкладывают перед купцом и ждут, когда назначат хорошую цену.
— Пора, гости ждут! — вбежала мать. — Вера, ну в гроб же краше кладут! Ну-ка щеки пощипай!
Не дожидаясь, когда я отреагирую, она больно ущипнула меня за обе щеки, так что они загорели, словно меня отхлестали как следует. А потом схватила за руку и потащила из комнаты.
— Глаза опусти долу, бестыжие они у тебя, — велела мать.
Первым бросился в глаза Гриша. Ну, почему он всегда так смотрит? Словно и не видит ничего вокруг? Лицо все сплошь рябое, нос великоват, а губы тонковаты… Совершенно ты некрасивый, Григорий. Но, какие же добрые у тебя глаза! Добрые и наивные, как у малого дитя. Почему-то всегда в душе рождалась жалость, глядя на него. Становилось стыдно, что он ко мне с чистыми помыслами, а я люблю другого, хоть и не бывать нам вместе.