Аннаев рассказал, что на конном заводе имеется двести тридцать племенных коней и две тысячи коров.
— Кони, стало быть, за счет коров содержатся? — удивился я.
— Что поделать… Впрочем, — спохватился он, — спросите главного зоотехника.
Главный зоотехник Владимир Аванесович Аванесов — пожилой плотный мужчина, сидевший тут же за судейским столом, был «патриархом» местного коневодства, вот уже сорок лет стерегущим чистоту знаменитой ахалтекинской породы. Он выслушал мои не слишком квалифицированные вопросы и молча достал из кармана сложенную вдвое ученическую тетрадку.
— Почитайте пока.
Я открыл тетрадь и сразу же оценил предусмотрительность «главкона», таким образом усовершенствовавшего процесс интервью. На ученических листках убористым почерком была записана вся родословная ахалтекинских скакунов. Оказалось, что это не только самый древний тип верховой лошади, вполне сформировавшийся уже две с половиной тысячи лет назад, что она не только уникальна по красоте, резвости и выносливости, но еще является родоначальницей многих линий. Арабская, английская чистокровная, донская, карабахская, многие породы лошадей азиатских и европейских стран созданы при участии ахалтекинцев. При всем при том кони верны своей знойной родине. Даже перевезенные в соседний Казахстан, они грубеют, теряют уникальные качества породы.
И все же их охотно покупают конзаводы многих стран, несмотря на огромную цену, достигающую стоимости двух, а то и трех легковых автомобилей за коня. И если вам, читатель, придется где-нибудь вдали от Родины увидеть скакунов соловой или буланой масти, знайте — дело не обошлось без ахалтекинцев.
Конный завод «Комсомолец» — единственный в мире, где выращиваются эти красавцы, здесь основное племенное ядро породы, чудом уцелевшее после стольких тревог, выпавших на долю туркменского народа. Отсюда «команды» из лучших скакунов постоянно ездят на чемпионаты во многие города страны…
Узнав все это, я уже с новым чувством пошел на площадку, где жокеи в шапочках прохаживали маленьких тонконогих изящных скакунов. А кони, словно польщенные вниманием толпы, проходили танцующей походкой, сдержанно фыркали, качали головами, как в цирке.
— За таким конем невольно пойдешь, как за красивой женщиной на улице, — сказал я какому-то туркмену, стоявшему рядом.
Он презрительно оглядел меня и отошел, ничего не ответив. А я, не зная, что и подумать о такой невежливости, вернулся к судейской будочке, через барьер протянул Аванесову его тетрадку.
