Через каждые десять минут катер проскакивал мимо работавшего землесоса, притормаживал перед ним, дожидаясь, когда оттуда, с палубы, махнут нам — плывите, мол, дальше, трос опущен. Землесосы расширяли канал, длинными хоботами рыли берега, выливая желтую пульпу куда-то за барханы, и вода после них становилась мутной, под стать амударьинской. Временами катер останавливался и в стороне от землесосов, давал задний ход, сбрасывая со своих подводных крыльев зацепившиеся палки, и снова стремительно мчался по широкой и пустынной реке от одного поворота к другому.
Ничка появилась неожиданно, поднялась на левом берегу стеной тополей, выбежала одноэтажными домиками к невысокому обрывчику. Пока мы подплывали к ней и причаливали к дощатому мостику, моторист-шофер успел сообщить мне об этом «самом пустынном» на канале поселке много интересного. В Ничке насчитывалось до полутора тысяч жителей. Было здесь все, чему полагается быть в благоустроенном поселке: магазины, гостиница, столовая, школа, отличный Дом культуры с библиотекой, бильярдной, спортивными комнатами и таким зрительным залом, что в нем могло бы собраться все взрослое население поселка.
Гостиница оказалась такой чистой и уютной, что ей могли бы позавидовать многие районные города. В гостинице было пятьдесят семь мест, которые, как сообщила заведующая, тихая хлопотливая женщина с подкупающе доброй улыбкой, Роза Алексеевна Харламова, почти всегда заняты полностью (как видим, и в этом Ничка не отстает от Большой земли). Последнее сообщение вызвало недоумение. Все-таки пустыня. Но, рассудив, мы с Карашем Николаевичем пришли к выводу, что в этом рукотворном оазисе нужно срочно строить еще одну гостиницу, ибо уставшие от урбанизации наши сограждане, узнав о существовании этого тихого уголка, того и гляди толпами кинутся сюда.
Целый день мы бродили по поселку и окрестностям. Фотографировались на горячих барханах, сидели в зарослях саксаула, высаженного здесь, чтобы остановить пески, подолгу стояли у небольших озерков, оставшихся от зимних разливов и похожих скорее на обыкновенные лужи с мутной водой и зыбкими илистыми берегами без единой травинки. Но на берегах этих луж лежали створки ракушек величиной с пепельницу, но посередине время от времени серебристо вскидывались белые амуры размером от кончиков пальцев до того места руки, на котором иные рыболовы-любители набивают себе синяки, когда хвалятся сорвавшимися едва непойманными рыбами. И все больше я утверждался в мысли, что здесь, среди первозданной тишины, в отшельническом уединении пустыни будут когда-нибудь построены и дома творчества литераторов, и пансионаты для тех, кто в суете городов потерял самого себя.
