В раскрытую настежь дверь веранды виднелось поголубевшее к вечеру небо. Обычный дневной ветер пустыни заметно ослаб, и листья, загородившие вход, были почти неподвижны. Наступало самое благодатное время в пустыне, «время людей», как выразился один из сотрудников станции. Я ходил по коридорам, по тихим аллеям и вспоминал все, что знал прежде о Репетеке и узнал теперь.
Точная дата, когда возник вопрос о создании этого научно-исследовательского учреждения, — 8 мая 1909 года. Шло заседание Лесного общества, и мало кому известный тогда лесовод В. А. Дубянский докладывал о генетических типах песков. Это было время, когда русская наука впервые всерьез столкнулась с коварством пустыни. Надо было остановить пески, наступавшие на оазисы, упорно засыпавшие незадолго перед тем построенную Закаспийскую железную дорогу.
Весной 1912 года Русское географическое общество поручило Дубянскому выбрать место для создания первой в стране песчано-пустынной станции. Тысячи километров прошел ученый по бездорожью, прежде чем остановился здесь, в Репетеке, где нашел комплекс наиболее типичных пустынных ландшафтов.
Задачи станции формировались лаконично и убедительно: взять от пустыни максимум того, на что она способна, обеспечить человеческие условия людям, которые живут и во все большем числе будут жить здесь, чтобы люди могли отдохнуть в тени, попить хорошей воды и поесть овощей, чтобы песок не засыпал дома и дороги, чтобы здоровью не грозили местные болезни…
Так, грубо говоря, формулируются задачи станции и теперь. Репетек, занимающийся комплексным изучением и освоением пустынь, известен всем пустыноведам мира. Сюда, в единственный в Советском Союзе пустынный заповедник, каждый год приезжают ботаники и зоологи из Москвы, Ленинграда, Киева, Новосибирска, Смоленска и, конечно, из многих других городов страны. Здесь нередки гости из-за рубежа. Высокую оценку состояния заповедника и работ, проводимых на песчано-пустынной станции, дал недавно побывавший здесь президент Международного географического союза профессор Сорбоннского университета Жан Дрэш…
В ту первую мою ночь в пустыне я долго не мог уснуть, лежал на койке в саду, смотрел на низкие звезды и слушал неестественную, оглушающую тишину, какой не бывает ни в городах, ни даже в деревнях обжитой Центральной России.
Рассвет только засвечивал небо, когда я проснулся. Сразу вспомнил, как однажды встречал рассвет на развалинах древнего города Нимфея под Керчью. Солнце всходило над морем, розовое и тихое. Неподвижная перламутровая вода лежала до горизонта. По этой глади, то выныривая, то исчезая и не оставляя никаких волн, плыли вдоль берега три дельфина. И вспомнил мысль, родившуюся в тот момент, что если когда душа и способна породниться с новой красотой, так только на рассвете.
